Пока Бертран шел, предаваясь мечтаниям, он изрядно устал. Домик мессера Кюри остался далеко позади, а перед Бертраном простиралась пыльная дорога, обрамлённая полями зелёной пшеницы. Изредка на ней показывались одинокие всадники, проскакивали груженые повозки и экипажи с завешенными занавесками окнами. Леса, который должен был дать молодому мечтателю пищу, по дороге не случалось – Бертрану хотелось есть. А ещё больше его мучила жажда. Только теперь он начал осознавать всю безумность своего плана. Просить подаяния у встречных путников? «Ну уж нет, пусть лучше я умру от голода, чем попрошу милостыню!» – думал Бертран, собираясь с последними силами.
Наконец остановившись, он устало опустился под сень придорожного дуба и незаметно для себя уснул, совсем не думая об осторожности. Да и что ему было терять? Все равно в сапогах уже отваливались подошвы, шапка изрядно выцвела, а за душой не было ни гроша.
Проснулся Бертран от громких разговоров. Начинался новый день, и вышедшие в поле крестьяне переговаривались между собой, не обращая никакого внимания на лежащего под деревом юношу. Такие беззаботные в своей рутине, что даже завидно становилось. Может, ещё не поздно повернуть назад?
Попросив у крестьян пару глотков воды и съев пучок горькой редьки, которая только разжигала чувство голода, Бертран отбросил предательские мысли и отправился дальше. Шел от так целый день, не останавливаясь, лишь изредка отходя с дороге по нужде или набирая пригоршни воды из придорожных колодцев.
Под вечер дорога привела совсем обессиленного юношу в небольшую деревню. Сперва он хотел пройти её и заночевать в стогу сена на окраине, и уже собирался это сделать, как его окликнула высокая худощавая женщина в ярком зелёном платье, сборчатом переднике и платке.
– Эй, с тобой всё хорошо?
– Со мной? – Бертран повернул к ней бледное лицо, и жалостливая женщина ахнула от неожиданности.
– Да ты на ногах еле стоишь, мальчик! Ты, наверное, не ел уже несколько дней!
– Всего лишь со вчерашнего утра, мадам.
– Зайди в дом, накормлю тебя похлебкой. Чем богаты – тем и рады.
– Но вы же меня не знаете, – удивился Бертран. – Вдруг я вор или разбойник какой-нибудь…
– Ты точно не здешний. Одежда у тебя хоть и не новая, но слишком уж хорошая, городская, шита по тебе. Значит, с чужого плеча её не снимал, – принялась размышлять вслух женщина, ласково улыбаясь. – На поясе нет ни кошелька, ни даже сумки дорожной на плече. Ни плаща, ни капюшона – или в дорогу ты отправился необдуманно, сбежал из дому по молодости, или на большой дороге проходимцы тебя обобрали.
Пока женщина говорила, Бертран опустился на траву и пораженно выслушивал её простые житейские доводы.
– А вдруг ты убежал из тюрьмы? – внезапно насторожилась она.
– Что вы, мадам! – испугано замотал головою Бертран. – Я художник. Был учеником мессера Кюри в Лионе. Проучился у него почти пять лет, и всё, что мог перенять у мессера, я перенял. А теперь решил поехать повидать античные статуи в саду Лоренцо Медичи, в столице искусств…
– Это где такая столица?
– Это Флоренция, мадам. Но мой учитель не стал меня даже слушать. Вместо того, чтоб дать мне расчёт за всю проделанную работу, он выставил меня за дверь…
– Бедный мальчик! – всплеснула руками сердобольная женщина. – Заходи, покормлю тебя куриной похлёбкой! Меня зовут Катариной…
Деревенский дом, так напоминавший по запаху его родной, разбудил в Бертране желание вернутся домой. «Без денег я не уйду далеко», – думал он, жадно уплетая предложенную еду. – «Я не создан для дороги, у меня нет ни изворотливости, ни таланта добывать себе пропитание без единой монеты в кошельке. Да и без самого кошелька. Лучше пойти домой, заработать денег, а потом отправится в Италию…»
