В Портофино, и там… - страница 13

Не думаю, что порядком поднадоевшая, «фирменная» шутка с предложением подкинуть гостей до дома могла сыграть каую-то роль в незавидной судьбе моего дядьки, как бы и кто бы на него ни обижался, настолько больших начальников я в его окружении не помню. Кстати, те могли и сами таким же образом забавляться – у всех был персональный транспорт. Скорее уж внимательный Колчаковский порадел старшему товарищу. Решил, видимо, что пора менять пассажира на другого – посолиднее, достало его все-таки это неизменное «Пха…ли!», и «заПха…ли» дядьку на вечную дачу. Однако, не факт.

Как бы ни было, жаль дядьку. Еще жаль, что вчерашняя дебоширка пропала куда-то. С чего я решил, что она обязательно должна быть из Портафино? Вполне могла заехать-забрести случайно… Чертовски жаль, что нельзя вернуться назад – во вчера… Удивительно, что почти такими же словами заканчивалось последняя весточка, полученная мною от дядьки.

Вчера… Вчера примерно в это же время, а может быть и того раньше – второй день просыпаюсь ни свет ни заря – я увидел на берегу девушку. Точнее не на берегу, а на причале Умберто Первого. Так правильно, и звучит, наверняка обратили внимание, очень достойно, весомо, хотя, поверьте опытному человеку – берег берегом. Не самое, на мой взгляд, заслуживающее упоминания место, если не принимать во внимание, что именно там пришвартована лодка вашего покорного слуги. И совсем уже не вяжется с ним имя короля – щедрого, храброго, целеустремленного, правившего Италией в конце девятнадцатого века. Кстати, это на него – на Умберто Первого – в Неаполе бросился с кухонным ножем повар – анархист. Да вот незадача – попал в премьер-министра. Понимаю, стрелял бы. Ну промахнулся, с кем не бывает. А тут – с ножем. И попал в другого… Перепутал… И что делало с людьми отсутствие цифровых камер? Великая жизнь была спасена неспешностью поступи технического прогресса. А может быть, все дело в Италии? Каждый день, проверяя в ресторанах сдачу, нахожу, что эту страну населяют великие путаники.

Начатое в Неаполе, все-таки довели до конца, но только через двадцать два года, в одна тысяча девятисотом. Где – не скажу, не помню. Да и неважно это, раз получилось… На сей раз авторы покушения не полагались ни на поваров, ни на кухонную утварь: выстрелили из пистолета три раза в упор – и всё. Попали в того, в кого просили попасть. Кто стрелял? Не каждый экскурсовод сходу ответит. А вот неудачника повара Джаванно Пассаннанте итальянцы не забывают. Даже мозг его сберегли, плавает себе до сих пор в формалине в какой-то посудине. Говорят, недавно мэрия его маленькой родины вытребовала эту посудину из римского Музея криминалистики. Отцы города убеждены, что экпонат привлечет к себе толпы туристов. Совершенно с ними согласен: чего не хватает туристам, так это мозгов.

Девушку нельзя было не заметить. Она вышагивала, как автомат, раз за разом повторяя строго заведенный порядок: пять шагов в одну сторону, разворот на месте, еще пять в другую, разворот. Все это босиком. Я считал, а она ходила. Молча, сосредоточено, туда-сюда. Если бы не наушник с микрофоном, при всей своей миниатюрности неказисто громоздкий для изящного ушка, можно было бы предположить, что девушка про себя репетирует гневную речь, сулящую собеседнику трудно, в мучениях провести скупые минуты оставшейся жизни. Отчего-то вспомнилось давнишнее, из обрушенной жизни, партсобрание и симпатичная, глазастенькая молоденькая дура, настучавшая на мужа, будто он обозвал тещу толстожопой тварью при том, что та – ветеран труда, орденоносец и одна, без мужа, подняла четверых детей. И юбки, между прочим, покупает сорок четвертого размера, это – к жопе… В такт резкой отповеди «хамству в быту» она молотила маленьким кулачком в раскрытую ладонь, а когда закончила, то костяшки на ее правой руке горели ярче чем щеки.