Неудивительно, он же за все заплатил.
Меня, конечно же, он сажает рядом и мне приходится удерживать заинтересованные взгляды одногруппников.
Думаю, что после этого вечера ко мне будет много вопросов, а я даже и не знаю, как буду на них отвечать.
А не плевать ли мне? Это не их ума дело.
Барский сам берет для меня тарелку и накладывает все, до чего достает и ставит ее передо мной.
Одна девчонка решает за парнем поухаживать, но он только отмахивается, говоря, что сам о себе позаботится.
— Я не голодна, — пытаюсь ему возразить, но он слушать не хочет, смотрит на меня так, словно понимает, что вру.
Все выглядит, ну, слишком аппетитно, а по кафе я очень редко хожу.
— Пока не поешь, из-за стола не выпущу, — говорит Мирон с хитрющей полуулыбкой.
— Ты так любишь командовать? — бурчу я, все же решаюсь немного поесть, потому что живот напоминает мне о том, что я пропустила ужин.
Да и на самом деле немного приятно, что за мной ухаживают, пусть даже Барский преследует свои корыстные цели.
Мне главное – стоять на своей позиции и не забывать о том, что нам не по пути.
— Иначе бы на меня не работало столько людей, как думаешь?
Поддерживаю. Говорят, бизнес свой он держит на отлично, все его даже побаиваются, хотя чему тут удивляться, он же начальник.
А сейчас я сижу со своим начальником рядом, он за мной ухаживает, и мы ведём обычную беседу.
Ира ещё этого не видела, она бы уже посылала мне знаки, чтобы я его охомутала.
Зачем мне, непонятно. По сути, я уже могу работать в зале за более привлекательную зарплату, я так же могу согласиться, чтобы его подтянуть по учёбе, это будет не сложно. За полгода смогу набрать нужную сумму, чтобы сестру отправить на лечение в улучшенных условиях.
Да, так и сделаю. Что в этом такого, если я воспользуюсь ситуацией и поимею с неё выгоду, тем более, я стараюсь не для себя.
— Наверное, ты прав, — отвечаю мягко, пробуя причудливый тёплый салат, пока Барский за мной пристально наблюдает.
Как бы не подавиться.
— Ну, расскажи мне, как обстоят дела на кухне? — спустя пару минут спрашивает Мирон, наклонившись чуть ниже, чтобы наш разговор не смогли подслушать любопытные ушки той самой девушки, которая хотела за ним приударить. — Никто не обижает?
Не считая Жоры и того помощника, который меня так нелепо подставил, меня особо никто не трогает.
— Нет, не обижает, — тем не менее говорю неправду, потому что жаловаться я не привыкла.
В нашей семье непозволительно это было делать. Только сейчас начинаю понимать, что отец у меня был достаточно строгий, ему ничего нельзя было рассказывать, он реагировал на это не совсем адекватно, а именно не поддерживал, а мама, так как сильно его любила, то не всегда в открытую заступалась.
— Если что, то можешь мне пожаловаться, — говорит Барский.
Складывается такое ощущение, что он меня прочитывает, либо по моему лицу можно понять, что я говорю ложь.
— Я не из таких, своих не сдаём, — говорю я, как считаю, правильную вещь.
Если пожалуюсь, то это дойдёт до Жоры, который от меня потом не отстанет, потому что любит меня цеплять.
Не просто так я закрываюсь в своей комнате, когда он приходит к нам в гости. Думаю, что он такой человек, который будет не против вести двойную игру, ведь я замечала за ним недопустимые знаки внимания.
Однако, мне чужого не надо, я никогда не влезу в отношения, тем более, в отношения к подруге, пусть она сама не совсем в них честна. Это уже ее дело, а не мое, я не ее мама, чтобы ругать её за разгульный образ жизни.
