В пространстве любви все возможно для нас - страница 25

– А где они их столько брали? – удивленно спросила Татьяна.

– В концлагерях, отбирали специально пышнотелых, кормили хорошо и использовали, как утеплительный материал. Унизительно, конечно, для женщин той войны. Когда приходилось спасать, отогревая врагов, чтобы они потом возвращались на фронт и убивали их мужей, родных и близких.

– Да, страшное было время.

– Ой, а что это мы с тобой о грустном. Это было в прошлом. Я все равно рад, что ты пришла. Я согласен болеть так всю жизнь, только чтобы ты меня отогревала, – искренне сказал Тихон Матвеевич.

– Разве можно такое говорить? – возмутилась Татьяна. Боже тебя сохрани!

– Так ты бы никогда ко мне не пришла. Я ведь прав? И только благодаря болезни, я смог оказаться в таком чудесном положении. Рядом с тобой, да еще на одной кровати. В другом случае, ты ни за что не позволила бы ни себе, ни мне, в этом удовольствии. Ведь это так?

– Так – то оно так, – грустно вздохнув, ответила Татьяна, – я ведь мужа никогда не отогревала, да он особенно и не болел. А если простужался, то справлялся быстро сам. Он просто никогда не нуждался в моем тепле. Вот и весь секрет, – добавила она утвердительно.

– Мы опять о грустном. Я и вправду чувствую себя здоровым. Если Татюша приедет, она не поверит, подумает, что притворился, чтобы завладеть ее вниманием. Я так делал всегда в детстве. Она в это верила, до сих пор не знает, об этом притворстве.

– А когда она приедет?

– Думаю завтра с утра, у нее выходной. Боюсь спрашивать тебя, чтобы не обидеть. У тебя какие планы? Может, проведем время вместе? – с надеждой в голосе спросил Тихон Матвеевич, и, боясь, что она и в самом деле обидится, добавил – Ты только ничего плохого не подумай. Я очень хочу подольше побыть с тобой рядом. Приедет сестренка, вместе пойдем, погуляем, я приготовлю шашлычок, у нас здесь все рядом, как в деревне, это же окраина. Ведь все равно все выходные проводишь одна. Я-то, знаю. Сам такой.

Татьяна сначала хотела отказаться, но после произнесенных последних слов, грустно вздохнула и сказала:

– Дома все знают, что я поехала к матери на дачу, заниматься покраской. Мне нужно еще к ней заехать. Я обещала. Пока светло, успею еще в магазин зайти и купить краску.

– Вот видишь, ты постоянно думаешь обо всех, заботишься. А когда начнешь думать о себе? Ты ведь у себя одна.

– Ладно, Тихон Матвеевич. Ты умеешь уговаривать, и то правда, надоело сидеть одной дома по выходным, а то хоть на свежем воздухе побуду, и общество ваше приятно мне, Татьяна объяснила все это скорее себе, чем ему. Быстро встала, на предложение Тихона Матвеевича, попить чая отказалась, ему приказала лежать, она сама все сделает. Приготовила чай, малиновое варенье нарезала лимон, все поставила на тумбочку рядом с кроватью, оделась, и перед уходом из дома, сказала:

– Ты только не говори Татюшке, что я тебя так лечила. Скажи, что завезла лекарство, приготовила чай и сразу уехала.

– Ну конечно! Кто же о таком рассказывает? Это наш с тобой секрет! Я ей завтра скажу, чтобы она тебя на природу пригласила сама, только ты меня тоже не выдавай.

После этих слов он заговорщицки подмигнул ей, и они оба рассмеялись, счастливо как дети. Татьяна закрыла дверь своим ключом, и вышла из дома. На лавочках никого не было, что очень обрадовало ее. Она сама любила посплетничать о других, но не любила, когда это касалось ее. И увидев, свободное пространство придомовой территории, ускорила шаги в сторону ближайшего магазина строительных материалов. Купила банку белой краски и поехала к матери.