– Грубо, но, в сущности, верно… – немного тушуется Дейн. Все-таки подобные разговоры – не его конек. – К слову, миледи, вы знакомы с его высочеством?
– Нет, – качает она головой. – Но видела его в тот единственный раз, когда матушка взяла меня с собой в Эльгунг. У нее были там какие-то торговые дела, а его величество с наследником посетил город… уже не помню, по какому поводу. Кажется, ему – городу, не его величеству – исполнилось полтысячи лет, солидная дата… Да, что-то в этом роде: помню, дома были украшены яркими флагами… а кое-где из окон вывесили праздничные скатерти и, по-моему, просто отрезы ткани, представляете?
– Так часто делают в кварталах победнее, – пояснил Дейн. – Специально покупать украшения слишком накладно, вот жители и украшают свои окна чем придется. Ткань – скорее всего, приданое для дочерей, ну а скатерти… Я видел такие – вышитые, да? Смотрятся ярко и оригинально, разве нет?
– О, более чем, – леди Заара невольно улыбается. – Еще помню цветочные арки – я так удивилась, когда их увидела, что, кажется, не могла закрыть рот, все таращилась на них… совершенно неприлично, как сказала мама.
– Если вы никогда не видели такого количества цветов, немудрено изумиться. К слову, а как вы перенесли солнечный свет?
– Мама предусмотрительна: у нас были шляпы с широкими полями и вуали. Но все равно глаза слезились… – Герцогиня, подумав, добавляет: – В Граршаайн солнце тоже заглядывает, но ненадолго, и оно совсем не такое яркое. Но к этому ведь можно привыкнуть, милорд?
– Конечно, – не моргнув глазом лжет Дейн, хотя сам так и не привык к палящему солнцу столицы. – А на крайний случай всегда выручит магия.
– Удобно…
– Вы говорили, что видели принца, – напоминает он. – Что вы подумали при этом?
– Гм… – Леди Заара заметно смущается, даже бледные щеки немного розовеют. – Я сказала маме: смотри, какой резвый мальчик! Он как раз взобрался на одну из арок, срывал цветы и бросал их вниз, охрана пыталась снять его оттуда, а его величество громко смеялся, и все кругом тоже веселились… Я поймала один цветок – он до сих пор хранится в книге, засушенный, на память о том путешествии.
– Мальчик? – пропустив последние слова мимо ушей, спрашивает Дейн, а сам лихорадочно пытается припомнить, сколько лет назад Эльгунг, столица одной из приграничных Западных земель, праздновал юбилей.
Дата рождения леди Заары, как нарочно, вылетела из его хваленой памяти.
– Да, ему было лет семь на вид.
– А вам?..
– Я уже отпраздновала совершеннолетие. – Герцогиня едва заметно улыбается, явно заметив его замешательство. – Но известная вам особа сказала, что разница в возрасте не имеет значения. Я ведь не выгляжу сморщенной старухой, не так ли?
– Вы выглядите намного моложе его высочества, – с облегчением подхватывает Дейн. Надо же так попасть впросак! А все проклятая рассеянность…
Воцаряется молчание. Леди Заара все смотрит и смотрит на мерцающий огонек, и Дейн наконец задает вопрос:
– Очевидно, вы были близки с матушкой?
– Настолько, насколько могут быть близки те, у кого в этом мире больше никого нет.
– Неужели не осталось никаких родственников? Ни по ее линии, ни по отцовской?
– По отцовской… уже не осталось, – подумав, отвечает герцогиня. – Они, видите ли, довольно быстро закончились, когда мама овдовела.
«Прелестный эвфемизм, – думает Дейн. – И очаровательная непосредственность».
– А по ее линии… Кажется, кто-то еще жив, – продолжает она. – Но мама никогда о них не говорила и пресекала все мои расспросы. Ее нетрудно понять, знаете ли: не слишком хочется вспоминать родню, которая продала тебя как племенную кобылу. Вернее, обменяла на двести голов овец и какой-то хозяйственный скарб вроде лопат и мотыг.
