Мать в синем халате, уже сплошь покрытом пылью, подметала двор.
– Привет, мам.
– Привет, сынок, – произнесла она, явно пытаясь скрыть за улыбкой вдруг нахлынувшее волнение.
– Ты ходила вчера к ним? Что они ответили?
– Видишь ли, сынок…
– Да или нет? Скажи: да или нет? – в упор уставился на неё Саид.
– Давай поднимемся в дом и там всё обсудим.
– Мама! Ты засватала её за Асхаба?!
– Так получилось, сынок, я всё тебе объясню.
– Не надо объяснений. Это было ошибкой, что я обратился к тебе! – выпалил Саид. – Прощай.
И ушёл.
– Сынок, подожди! Ты всё не так понял. Пожалуйста… – услышал Саид. Слышал также, как она бежала за ним, но на дороге появилась соседка и она остановилась.
«Отчего всё это происходит со мной? Или я провинился в прошлой жизни? А есть ли она, эта прошлая жизнь? И что вообще есть? И чего нет? Всё так запутано… И для чего только я родился? Мать меня бросила, а потом предала. Бабушка умерла, а отец – о нём и говорить нечего. Никого у меня нет. Никого и ничего. Уйду я отсюда. Уйду навсегда. Видеть никого не хочу».
Саид стоял на станции в ожидании маршрутки и от холода то подпрыгивал на месте, то стучал ногой об ногу, то дул на свои замёрзшие руки, надеясь хоть дыханием мало-мальски их согреть.
– Привет, Саид, – услышал он до боли знакомый голос и от неожиданности даже вздрогнул.
Посмотрел на неё вскользь и отвёл взгляд.
– Саид, мне нужно с тобой поговорить… – еле слышно прошептала Айшат.
Саид всё так же стоял, уставившись на дорогу.
– Видишь ли, я ведь за тебя просила, я даже имени Асхаба не произносила. Они отказали – это правда. Даже не они отказали, а сама Анисат. Я сама слышала, как она сказала, что относится к тебе как к брату, но не больше. А любит она Асхаба и согласится выйти только за него. Клянусь, так и было. Мы ушли. Как потом я узнала, родители Анисат выяснили, что они с Асхабом уже давно общаются. Хабзат сказала, что мать Анисат пришла к ним и потребовала прекратить общение, а они, в свою очередь, предложили их поженить, и те согласились. Я должна была этого не допустить? Скажи мне? Ты считаешь, я должна была разрушить их любовь?
– Нет, ма… Я так не считаю. Всё правильно.
– Скажи, скажи, что ты простил меня!
– У меня до сих пор болят руки, ма! До сих пор. Неужели ты тогда не могла хотя бы обнять меня напоследок? До сих пор у меня болит вот здесь! – ударил он себя по груди. – Я ведь тогда был маленький, но мне было больно. Я не понимал, почему ты меня бросила. Я тогда ещё раз приходил к тебе, но тебя не было. Там была бабушка Асият. И она сказала, что тебя нет, что я молодец, хорошо склеил ту вазу, но быть с тобой я не могу, потому что у тебя другая семья. И что мне нельзя её разрушать. И я ушёл, мама, ушёл и больше не приходил. И теперь нельзя рушить уже другую семью. Мне кажется, что это слово «нельзя» вцепилось мне вот сюда в горло и сжимает, сжимает. – Вены на шее Саида вздулись от напряжения, и казалось, ещё немного, и они взорвутся.
Айшат медленно оперлась на стену и сдавленным голосом прохрипела:
– Прости меня, прости, – она зарыдала, сползая по стене полуразрушенной заправочной станции.
Маршрутка подходила. Саид быстро схватил мать за локти и приподнял.
– Вставай, вставай, ма. Мне ехать пора. Возвращайся домой, здесь холодно.
Она дрожащими руками опустила руки в карман и достала завернутые в газету деньги:
– Вот, возьми. Это тебе.
