В родном доме - страница 16

«Не будем спешить – прошептала Зина, едва придя в себя, – мы ведь совершенно незнакомые люди».

«Мы знакомые, даже очень знакомые, – прошептал Харзан, не выпуская Зину из объятий. – Мне кажется, что мы уже тысячу лет знакомы».

«И мне так кажется, – ответила Зина. – Но мы с тобой стоим на асфальтовой дорожке, на виду у всех. Неудобно как-то…»

Харзан, наконец, выпустил Зину из объятий, и они пошли к корпусу. Впереди, у Кубинского ущелья, горели огни восьмого санаторного корпуса. У входа Харзан снова надел свой пиджак, и они с Зиной вошли в вестибюль. Мужчины смотрели по телевизору хоккей. Харзан и Зина попрощались друг с другом и пошли в свои палаты.

– Ой, девчонки, пропала моя головушка! – воскликнула Зина, входя в палату к подругам. – Хотела его лишь соблазнить, подразнить, и не заметила, как сама оказалась в роли соблазнённой. Вскружил мне голову этот «доцент-процент», всю душу перевернул, просто моченьки нет, девчонки!»

– Что такое? – встревожились подруги. – Бабником, что ли, оказался?

– Да что вы? Как раз наоборот. Если бы бабником был, поиграла был я с ним немного да со смехом и бросила бы. Нет… Знаете, он мне будто юность вернул.

– Ты что, подружка, или в самом деле спятила? – накинулись на неё дамы. – А ну-ка, рассказывай всё подробнее.

– Да погодите вы, – вяло отмахнулась от них Зина и плюхнулась на кровать. – Сегодня ни о чём рассказать не смогу, в голове всё перепуталось. Завтра попробую всё объяснить.

– Ну ладно, подруга, не придуривайся, – грубовато одёрнули её дамы. – До завтра мы не дотерпим, лопнем от ожидания. Говори сегодня, не то спать тебе не дадим.

– Уйдите, девчонки, – всё ещё сопротивлялась Зина. – Дайте хоть полчаса подумать.

– Ни полчаса, ни одной минуты не дадим. Да что тут думать-то, господи! Расскажи, что между вами было, и дело с концом.

– Да не было ничего такого… Потанцевали, вернулись в корпус. Правда, по пути поцеловались».

– Целуется?! – то ли изумились, то ли восторжествовали дамы. – Чёрт побери! Конечно, поцелует, куда он денется? Будь хоть трижды «доцентом-процентом».

– Он не просто целует, девочки, – задумчиво произнесла Зина. – Я… Я просто умираю от его поцелуя!..

– Ха! Ничего удивительного! Нашла, от чего умирать… Подумаешь, один раз поцеловал. Да и что он за мужик, если даже целоваться не умеет? – заметила одна подруга, приехавшая из Иваново.

А Зина задумалась. Действительно, что происходит с ней? Правда, она не любит мужа, трепетно ожидающего в Рязани её возвращения и выздоровления. По сути, она живёт с ним, чтобы не быть совсем уж одинокой. Впрочем, их обоих связывает ещё и дочка, которая любит папу, а тот обожает и дочку, и Зину. Это ещё что! Скоро к Зине в санаторий приедет любовничек, в страстной любви которого она, кажется, не сомневается так же, как и в своей. Фу ты, чёрт! Почему же этот «доцент-процент» заставляет её думать не так, как она хочет? Ну почему, господи! Да ещё он ввёл Зину в какой-то полубожественный транс, которого она никогда в жизни не знала. Может, Зина до этого не знала и даже не догадывалась о истинной, настоящей любви? Вот это да!.. Но ведь она славилась среди женщин тонким знатоком мужской психологии. Она, конечно, не входила в число верных мужьям жен, да и возраст её подпирает. Значит, ей самое время познать настоящую, всепоглощающую любовь. Правда, многие обвиняют её в распущенности, и они в какой-то мере правы. Вот только сегодняшнее состояние объяснить и понять ой как трудно, девчонки. Ведь говорят, что распущенные, безнравственные женщины не способны на истинную, самоотверженную любовь. Но Зина считала сегодняшнее своё состояние, несомненно, признаком, началом бури настоящей любви. И всё-таки, будучи женщиной, она продумала продолжение своего «стратегического» плана.