– Пришли, – и указала на дверь.
Стены в коридоре до середины покрывали дубовые панели, выше – темно-бордовые, шершавые обои. Из-за панелей двери не бросались в глаза. Так что издалека Леле казалось, что это такой настенный декор.
На двери была табличка с надписью «Навь». Она слегка накренилась и Юстиция, заметив это, нахмурилась и поправила ее.
– Спасибо, Юстиция, – сказал Сема.
– Спасибо, – пискнула Леля.
Юстиция лишь кивнула и, задрав подбородок, продефилировала обратно к лестнице. Леля смотрела ей вслед, не в силах оторвать взгляд. Вот кто настоящая богиня. Такая величественная, серьезная. Леля такой никогда не будет. Она совсем другая – робкая, скромная и спокойная. И хотя спокойные люди часто бывают решительными, а это качество богу необходимо, Леля не могла себя такой назвать. Поэтому часто, и сейчас особенно сильно, ей показалось, что всего этого она недостойна. Недостойна называться богиней, находиться в этом прекрасном месте, и даже того, чтобы Сема ей дверь открывал.
– Прошу, – сказал он. – Дамы вперед.
Едва Леля зашла в покои, мимо пронесся черный ураганчик.
– Вот вы где! – сказала Морана. – Чего так долго? Только не говорите, что заблудились.
Не дав слова вставить, Морана прижала указательный палец к носу, и сказала:
– Чур я сплю соло!
Затем она бросилась вглубь покоев. Леля ничего не успела ответить. Она пока что не осознавала масштаб проблемы.
Покои были большими. Даже для троих. Узкий коридорчик тянулся от входной двери влево и вправо на равные расстояния. Правее от входной двери находился арочный вход в общую комнату.
Леля сразу зашла в нее. Вся противоположная стена комнаты состояла из панорамных окон. Вид открывался на небо и немного на скалы, но солнце так слепило, что их было почти не видно. В любом случае Леля не успела бы больше ничего разглядеть – Морана закрывала шторы, приговаривая:
– Попадись мне только этот Гелиос…
– С этой стороны скорее Сол, – сказал Сема.
– Абсолютно все равно.
Морана искала, чем бы скрепить шторы, но ничего не нашла и отпустила их. Толстая полоса света упала на бежевый ворсистый ковер. Шторы хорошо справлялись с солнцем, поэтому в комнате стало почти темно.
– Почему здесь такое яркое солнце? – спросила Леля.
Но тут же пожалела об этом, ведь вопрос был тупым. Она же в средиземноморье. Какое еще здесь может быть солнце?
Тем не менее ответ ее удивил:
– Потому что их тут два, – сказал Сема.
Леля тут же подбежала к окну. Но чтобы открыть шторы, предстояло сперва сразиться с Мораной, которая крикнула:
– Э-э-э! Куда обутая?
Увидеть два солнца было не так жизненно важно, как спасти себя от осуждения Мораны. Поэтому сперва Леля разулась и лишь потом вернулась в комнату.
Лели не было всего дюжину секунд, но в комнате заметно похолодало и стало темнее. Порывы холодного воздуха, возникающие непонятно откуда, запахивали шторы. А рядом Морана, довольно улыбаясь, струшивала руки.
– Красота, – сказала она и пошла к кровати.
– Ну холдрыга… – сказал Сема.
До этого он осматривал каждый шкафчик, каждую полочку, словно на них было что-то, кроме пыли. А теперь подошел к шторам и разогнал руками ветер Мораны.
Та уже успела пройти к кровати. Но почувствовав, что в комнате теплеет, она обернулась и, поняв, в чем дело, заголосила:
– Ты издеваешься? Тебе что, эта жара нравится? Зачем ты испортил мой ветер?
Морана пошла колдовать новый, но Сема схватил ее за руку, не давая приблизиться к шторам.
