Когда я учился на пятом курсе, в мой компьютер попал вирус. В результате почти все текстовые документы на жестком диске, включая Анины письма, пропали. У меня сохранилось только два ее письма.
*
На нашей второй встрече, в Москве, Аня сказала:
– Знаешь, перед своим отъездом я перечитала все свои письма из нашей весенней переписки. Почему-то захотелось это сделать. И только теперь поняла, насколько я за это время раскрылась. Рассказывая о себе, я словно заново осмысляю свою жизнь. Я же по сути никогда до этого не задумывалась над тем, что из себя представляю. Нет, конечно, думала, но как-то не так… Когда тебе пишу, да и вообще когда что-то тебе рассказываю, мне легче себя анализировать.
Мы стояли на смотровой площадке Воробьевых гор. Аня задумчиво глядела на Москву-реку. А потом она спросила меня:
– Помнишь тот мой список «что я люблю» и «что не люблю»?
Я улыбнулся.
*
Конечно, я тот список помнил. Однажды я попросил Аню написать мне в двадцати пунктах то, что она любит, и что не любит. Вот что она ответила:
«Итак, я люблю:
– манную кашу в любом виде, лучше всего холодную, в виде пудинга, политую медом или йогуртом;
– танцевать перед зеркалом, когда никто этого не видит (иначе – стесняюсь);
– разгрызать, а не рассасывать, леденцы;
– слово «obsession»;
– в сумерках стоять у окна и наблюдать, как меняются краски в небе;
– читать книжку в дождливую погоду, укутавшись в плед, попивая кофе с молоком, когда никуда, никуда не нужно спешить;
– шуршать при ходьбе опавшими на землю листьями в лесу;
– переворачивать в полудреме подушку и припадать головой к прохладной стороне;
– кошек – живых и игрушечных;
– шерстяные носки и мужские свитера с воротом.
Я НЕ люблю:
– оливки, маслины, селедку и сыр с плесенью;
– гречку (терпеть не могу);
– прокуренную одежду;
– красные розы;
– целоваться с открытыми глазами;
– ездить в транспорте без билета;
– когда в туалете подвешивают туалетную бумагу лентой к стене (всегда переворачиваю!);
– окна без штор;
– тупые ножи;
– входить в поезд метро, если он подошел раньше, чем я зашла на платформу».
*
55 наших писем той весной – это около пятисот «смайликов», ста пятидесяти «недоточий», восьмидесяти постскриптумов, двадцати приложенных файлов. Двенадцать разных шрифтов и примерно десять часов чтения. Пять Аниных фотографий и две мои.
Я тоже когда-то пытался найти в числах raison d`etre. Но не все в этой жизни можно объяснить числами.
*
Однажды Аня не прислала письмо в положенный срок. Я сидел, вяло играя в компьютерную игру, и каждые двадцать минут проверял свой почтовый ящик. «На сервере нет новых писем». Ужасная фраза. По-моему, именно она, как никакая другая, в современном мире символизирует одиночество.
Не было ответа и на следующий день. Я проверил настройки почтового ящика, убедился в том, что мое письмо было отослано, и на всякий случай добавил денег на свой интернет-счет. Все было в порядке. Вечером я завел себе еще один почтовый ящик и отослал с него пробное письмо на ящик основной. Мое пробное письмо до меня дошло, а письма от Ани не было.
На другой день все повторилось. Когда, придя домой с института, я вновь нашел свой ящик пустым, я задумался. Аня не пользовалась ICQ и не сидела в чатах. Я не знал ее фамилии. Я не знал ее точного адреса. У меня не было номера ее сотового телефона – взять его я до сих пор не удосужился. Получалось, я не знал об Ане вообще ничего, что могло бы помочь ее найти. Придя к такому выводу, я лег на кровать и долго глядел в белый потолок. Тем вечером я не подходил к компьютеру до следующего утра. Утром, едва проснувшись, я его включил. Когда заходил в свой почтовый ящик, мое сердце сильно застучало. Я дождался, пока загрузится страница. «На сервере нет новых писем».
