– Мне кажется, вы сами решили избавиться от него.
Данте снова перемешал карты и улыбнулся своей дьявольской улыбкой, от которой мое сердце чуть не выпрыгивало из груди. Но его самодовольство задевало меня.
– Вообще-то, я не собиралась избавляться от него, – соврала я.
– Нет, собирались, – уверенно заявил он и снова слегка улыбнулся. Словно его веселила моя попытка сбить его с толку.
И как он понял, что я собиралась отделаться от Галанти?
– Откуда такая уверенность? – выпалила я.
Его синие глаза потемнели, и, к моему ужасу, я почувствовала, как краснею.
– Потому что он не подходит вам, bella. – Появившаяся в его голосе хрипотца и то, с какой легкостью он использовал ласкательные словечки, заставили меня покраснеть еще больше. – Вам подхожу я.
Желание, которое я пытался сдерживать на протяжении вечера, пьянило, словно дорогое вино, и я перестал сопротивляться, когда наконец увидел полыхнувший зеленым пламенем взгляд Эди Спенсер.
«С возвращением, bella».
Я с удовлетворением наблюдал, как она покраснела от возмущения. Эта девушка была изумительной. Дерзкой, бесстрашной и, судя по изобретенному ею методу, чертовски умной. И какую бы игру она ни вела, она оказалась достойным противником, в отличие от избалованных богатых деток, с которыми я привык иметь дело.
Я собирался сначала насладиться победой в этой игре, а потом изучением сексуального влечения, возникшего между нами. Если мисс Спенсер была такой же горячей штучкой в постели, как за игровым столом, меня ждала очень увлекательная ночь.
– Мистер Аллегри, вы чрезвычайно самонадеянны, – отрезала она, но я заметил волнение в ее голосе. – Возможно, вам следует сосредоточиться на игре, а не на моем несуществующем влечении к вам.
– Знаете ли, у меня отлично получается делать несколько вещей одновременно. Я могу играть и в то же время читать ваши реакции.
– Какие еще реакции? – Ее грудь приподнималась и опускалась в сбивчивом ритме. – Вы меня не интересуете, что бы там ни говорило вам ваше самолюбие.
Я не стал спорить, а просто опустил взгляд и посмотрел на ее набухшие соски. Я мог только представить, как отчаянно ей хотелось избавиться от сексуального напряжения. Два возбужденных холмика молили о том, чтобы я обхватил их своими губами. Грудь некоторых женщин была невероятно чувствительной, и Эди, судя по всему, принадлежала к их числу.
– Как насчет того, чтобы проверить эту теорию и устроить небольшой перерыв?
Она застыла, но краска продолжала растекаться по ее телу.
– Мы играли больше трех часов, и я проголодался. – Я намекнул, что речь шла не только о еде, и наслаждался видом ее ставшего пунцовым лица.
Я видел, как она взвешивала, клюнуть на мою наживку или нет. Если Эди знала обо мне все – а я, судя по ее игре, рискнул бы предположить, что она провела тщательное расследование по поводу моих привычек, – она бы знала, что я частенько играл сутки напролет, не прикасаясь к еде, потому что все мое внимание было сосредоточено на картах. Но сейчас я отвлекся, так почему бы не пойти на поводу у своих желаний?
В конце концов, восхитительная вспышка гнева и огонь в ее глазах интересовали меня больше, чем игра.
Только я не знал, насколько хватит ее смелости.
Может, она не станет рисковать и откажется от моего предложения? Будет сидеть, прижимая карты к груди, и дальше делать вид, что между нами ничего не происходит? Или отбросит осторожность и признается в своих желаниях, тем самым одержав преимущество в игре в кошки-мышки, которую мы с ней играли?
