Жмуркин подумал и сказал:
– Не. Дед из упертых. Он эту тайну хотел только перед смертью поведать, так красивше. Каждый хочет, чтобы загадка в жизни до конца оставалась… А родичи ему курева не купили – он ее мне и вывалил. Назло им. Но это еще не все. Дед давно еще, после Великой Отечественной войны, план нарисовал. Гостиница церковная ведь большая была, подвал большой, а он в определенном месте сундучок закопал. Просто так не найдешь. А в каком месте закопал – он и сам сейчас не помнит. А в плане все отмечено…
– И где же этот великий план? – Генка продолжал смотреть в потолок. – Могу поспорить, этот план сгорел при каком-нибудь пожаре, или провалился сквозь землю при землетрясении, или нет – его сожрали при откочевке лемминги…[2].
– Не сожрали его лемминги, – Жмуркин с ловкостью фокусника расправил между пальцами клочок зеленоватой бумаги. – Дед мне его отдал.
Генка щелкнул пальцами. Жмуркин бережно вложил в них бумажку. Генка развернул. Витька, выглядывая из-за Генкиного плеча, тоже разглядывал план.
На небольшом, в четверть альбомного листа, клочке имела место схема. Были нарисованы стрелки, указывающие на север и на запад, волнистой линией протянута река, приток Волги, зубчатой линией – стена. Церковные здания были обозначены квадратиками и прямоугольниками. На одном из таких прямоугольников был тщательно выведен крестик.
Генка перевернул бумажку.
На обратной стороне был изображен большой вытянутый четырехугольник и опять направления на север и на запад. И приписано мелким аккуратным почерком: «От юго-западного угла вдоль по южной стене двадцать полушагов, затем семь шагов на север».
– Делайте добрые дела – и они вернутся к вам сторицею, – изрек Жмуркин. – Подай старому, нуждающемуся человеку табаку, и он подарит тебе схему…
– В самом деле, план какой-то… – сказал Витька.
– Это если Жмуркин его сам не нарисовал… – Генка с сомнением вертел бумажку.
– Не, – Витька взял листок, пощупал. – Бумага плотная, сразу видно, что старая. Написано фиолетовыми чернилами, а сейчас чернилами не пишут…
– Да, – согласно кивнул Генка. – У Жмуркина ума не хватило бы чернила разыскать, он бы маркером нарисовал… Вроде план настоящий…
– А теперь на это посмотрите, – Жмуркин вытряхнул из рукава куртки копию черно-белой фотографии.
На фотографии, сделанной, видимо, с вертолета, был отчетливо виден большой холм у реки. На холме возвышалась обшарпанная церковь с высоченной колокольней, какое-то перекошенное двухэтажное здание, большая каменная баня, небольшой пруд, какие-то руины и кособокие деревянные постройки. Вокруг холма выщербленная, валящаяся набок стена из красного кирпича.
– Если верить этому плану, – Жмуркин указал на фотографию фломастером, – вот эти вот развалины, засыпанные песком, и есть как раз церковная гостиница. И как раз здесь зарыт клад.
– Клад… – Генка продолжал разглядывать бумажку уже на просвет.
– А чего дед сам клад не откопал? – спросил недоверчивый Витька.
– Время такое было, – глубокомысленно ответил Жмуркин. – Непростое… Сразу множество вопросов бы возникло. А теперь мы откопаем.
– Копать подземные ходы – опасно для жизни, – Генка сложил бумажку со схемой и спрятал в карман. – Так поступают только полные идиоты. Сказано ведь – не копай в незнакомых местах!
Генка открыл ворота гаража и вышел на улицу.
– Кажется, спекся, – Жмуркин ткнул Витьку в бок. – Против такого кто устоит?
