Читать онлайн Лана Шеган - В сказку с любовью

Терпеть не могу родственные посиделки. Хотелось бросить к чертям сумку назад в шкаф, а телефон утопить, чтобы потом отмахаться банальным «забыла». Только за утро тётя Соня позвонила два раза и предупредила, чтобы я не шпыняла ее Колечку, у него сейчас тяжелый период, он разводится с Лилечкой. Б-р-р-р, а ведь мне выслушивать их еще несколько дней.

Единственный, кого я хотела видеть, это дед, но он в последнее время не разговорчив и словно отгорожен от всего мира. Тетка говорит, что у него начинается старческое слабоумие, а попросту маразм, а я так думаю, он просто разочаровался во всех нас, своих потомках.

Мои родители погибли, когда мне было шесть лет, и воспитывали меня дед и бабушка. Мое детство и юность, не смотря на смерть родителей, были самыми прекрасными воспоминаниями в жизни. Но потом вернулась после замужества тетка и стала изводить всех, кто жил в большом деревянном доме, похожем скорее на дворец, чем на дом. И постепенно выжила меня сначала из него, а потом и из жизни родственников, везде всовывая своего Коленьку. Коленька, надо сказать, человеком был никчёмным, и даже пропащим: пил беспробудно, не работал и продавал все, что было не приколочено к полу. Вот такая она, моя ближняя родня по папе. Мама была сирота, и другую свою родню я не знала.

Вся в расстройстве чувств дотелепалась до станции и села на маршрутку. Снег с утра валил безостановочно, как бы не застрять потом в деревенской глуши на все праздники. Вытерпеть Колечку и тетю Соню я смогу только если буду сидеть в своей комнате. Не помню, есть ли там интернет, а то вообще волком завою. Посмотрела на сумку, из которой торчал краешек моего походного ноута. Я училась и подрабатывала на фрилансе. Заработок, конечно, копеечный, но мне на пироженку с чаем хватало. Тем более, что деньгами на серьезные вещи меня снабжал личный счет, на котором лежали все сбережения моих родителей. Когда они погибли, бабуля сразу собрала все что можно, продала и положила на мое имя.

– Это тебе на учебу, лапочка, – сказала она мне, отдавая документы, перед своей кончиной, – спрячь, чтобы никто не видел где, и никому не отдавай. Как станет тебе восемнадцать, так и будешь сама себе хозяйкой.

Я помню, как тетя Соня возмущалась, что мои родители оставили меня голой, теперь содержи эту сироту. Но слово я бабушке дала и сдержала, и была очень рада, когда пошла в банк в восемнадцать лет и оказалась наследницей небольшого состояния. За десять лет оно немало подросло. Мои родители были не бедными.

За окном малолитражного автобуса кружила метель. Мелькали рекламные столбы и указатели. Автобус словно крался сквозь вьюгу, стараясь не слететь с дороги. Но, видимо, в какой-то момент удача покинула нас, и автобус со всего маха врезался в сугроб. Я больно ударилась о переднюю спинку лбом и прикусила язык, отчего во рту сразу появилась кровь. Рядом заплакал ребёнок, и в автобусе поднялся гвалт.

– Граждане, не паникуем, – крикнул в салон водитель, – впереди дороги нет, сейчас пройдем в придорожное кафе и подождем, пока приедут МЧС.

Выходить из автобуса не хотелось, но я потянулась вслед за другими пассажирами, ругаясь на себя всеми словами. Вот какого, спрашивается, поперлась в эту глушь. Деда могла бы и потом проведать. Лишь слова тетки, что ему недолго осталось, подтолкнули меня выехать в такую непогоду в деревенскую глушь. Никогда не понимала стариков, ведь не бедные, могли бы в городе жить, поближе к больницам, которые пожилым нужны почти каждый месяц. Что бабуля ни в какую не хотела уезжать из своего дома, что дед сейчас упирался и не желал перебраться ко мне. Тетка бы рада сбагрить родителя на мои плечи, да сам родитель уперся и ни в какую.

– Тут моя Грушенька похоронена, тут и я буду лежать, – категорично сказал дед в последний мой приезд. – Ты, Ирис, потом все поймешь, – дед странно посмотрел на меня строгим взглядом, – Ты живешь там, где твое сердце.

Не помню, чтобы на этом промежутке пути было какое-то кафе. Хотя их сейчас быстро строят, может, за год и воздвигли. Люди вереницей шли в гостеприимно сверкающий огнями домик.

Большая веранда, занесенная снегом, двери стеклянные, в которых видны пустые столики, и высокая барная стойка. Кругом еловые ветки с разноцветными украшениями.

Люди топали ногами, стряхивая снег, и очищали друг друга вениками, что стояли тут же около дверей.

Внутри было тепло. Снег, который припорошил одежду, тут же растаял и превратился в прозрачные капельки, которые при каждом шаге стряхивались на пол. Я огляделась. Тут было пусто, что странно, при такой метели людей должно быть побольше. За стойкой стоял мужчина. Бородатый, с пышными усами, в которых спрятались рыжие искорки с хитрыми, как у проходимцев, глазами. Мне он сразу не понравился. Но делать нечего, скорее всего это хозяин заведения или обслуживающий персонал. К нему уже подходили попутчики. Он всем вежливо отвечал и с быстротой молнии наливал напитки.

– Через несколько минут будут готовы булочки и пирожки, так что подождите.

– Мил человек, – обратилась к бородатому одна старушка.

– Меня Марк зовут, – с доброй улыбкой сказал бариста.

– Мудрено-то как, – старушка сняла теплый платок и оглянулась на гудевших роем попутчиков. - А когда это кафе построили, с утра еще пусто было.

– Было оно, – покачал головой Марк и посмотрел на меня хитрым взглядом.

Старушка тут же словно забыла про свой вопрос и потопала к остальным сельчанам.

Я нахмурилась и пошла к одиноко стоящему креслу. Сняла куртку с шапкой, стряхнула оставшиеся капли и разложила вещи.

Вкусно пах кофе, так что я не выдержала и пошла к стойке, где уже собралась приличная толпа жаждущих.

– Чего желаете? – тут же подошел ко мне Марк.

– Новый год без проблем, – вздохнула я, – но понимаю, что это невозможно, и поэтому просто кофе, на свой вкус, я любой пью.

– Сейчас, милая дева, – улыбнулся бариста, и в уголках его глаз собрались лучиками тонкие морщинки.

Кофе он принес быстро, а еще на тарелочке лежал и благоухал большущий, посыпанный сахарной пудрой, круассан. Вот как он угадал? Мой самый любимый вид выпечки.

– Куда направлялись перед самым праздником, да в такую погоду? – задал свой вопрос Марк и внимательно посмотрел, как я жую круассан.

– Так тут один маршрут до конечной и назад, деревня Осиповка.

– Вам сегодня туда не попасть, да и не нужно уже, – со вздохом сказал мужчина.

– Ну, с тем что сегодня не попаду согласна, а то, что не надо, тут не соглашусь, меня там дед ждет.

Марк покачал головой и отвлёкся на посетителя. Я довольно пила кофе и ела вкуснейший десерт, а потому не обратила внимание, как Марк опять подошел ко мне. И чего, спрашивается, пристал?

– Вот скажите мне, Ирис, чего бы вы хотели на Новый год, какой подарок?

Сначала у меня возник вопрос откуда он знает мое имя, ведь я его не называла, а потом уже пришла догадка, – а не сумасшедший ли сейчас тут нас всех потчует. С подозрением разглядела круассан и принюхалась к кофе. Тяжело сглотнула и повернулась к бариста. Как там нам говорили вести себя с сумасшедшими? Тихо и спокойно, словно ничего не случилось.

– На новый год я хочу любовь найти, чтобы раз – и без оглядки, и навсегда, - вот пусть теперь подумает, но Марк не возмутился, довольно засверкали прозрачные, как лед, глаза. Я даже моргнула, потому что на секунду мне он в шапке и меховой шубе представился, как есть Дед Мороз из сказок. Я потрясла головой и огляделась. Нет никто не обращает внимания, все пьют и разговаривают.

– А ты поверишь, что я могу исполнить твое желание? – спросил Марк.

– Э-э-э, – я уже пожалела о спонтанном недержании слов. – Я, пожалуй, откажусь, – осторожно сказала я.

– А я уже исполнил, – улыбка у бариста была очень довольной, – это не то, что просил твой дед, но очень близко.

– Дед? – удивилась я, а мир вокруг пошатнулся, заискрился разноцветными брызгами, а потом пришла темнота. Последней моей мыслью было: «отравил все-таки меня бариста, он мне сразу не понравился…»

Просыпалась я странно, словно вокруг много мелких блесток в воздухе, красиво переливаются, летают. Но за ними не видно где я вообще. И запахи странные, так в больницах не пахнет.

– Очнулась, дитя? – спросил старческий голос.

Я тут же привстала на твердом ложе и постаралась разогнать блёстки в глазах. Что за наваждение?

– Дед? – неуверенно спросила я.

– Дед, да не твой, – в глазах постепенно прояснилось, и передо мной оказался правда дед. Только вот неряшливый какой-то. Волосы путанные, борода не чесанная, руки заскорузлые. Я ошарашено оглянулась.

– А где это я?

– Так Лориндале, детка, мы тебя со старухой на пороге своего дома нашли, как есть без верхней одежи, кто ж в такую погоду без шубы ходит?

– Что еще за Лориндаль? – у меня голос стал враз хриплый от страха. В минуту столько мыслей пролетело, и все хуже другой, а уж воображение у меня хорошее.

– Ледяного хозяина земли, не слышала о таком что ль, вечная зима у нас тут. Как сбежала наследница-то Лориндалей, не захотев замуж за ледяного, так и стали мы его подданными.

– Ничего не понимаю, – я качнула головой и огляделась.

Я находилась в какой-то избушке, по-другому не скажешь. Бревенчатые стены, из щелей торчат грубые тряпки и что-то серое. Маленькое оконце затянуто чем-то желтым и почти не дает свет. Небольшая печка, в которой весело потрескивали дрова. Множество разных сушеных трав развешано над потолком. Грубо сколоченный стол и пара стульев. Дед сидел на деревянном кресле возле кровати на которой лежала я. Одеяло из лоскутов прикрывало мое тело. Я тут же его подняла, чтобы удостовериться, что лежу в своих любимых джинсах и тёплом свитере. Обувь, удобные угги, лежали тут же около кровати.

– Как я тут оказалась? – задала сама себе вопрос, а потом происшествия последних минут пришли в мою голову. Бариста! Этот гад что-то со мной сделал!

– Так ведомо как, – тут же кивнул дед, – Еще одна дева, что наследницей притворяется, – дед покачал головой, – лучше б ехала ты домой, чай не бедная, раз такие вещички-то есть, а то ледяной не разбирается, всех вас в тюрьму садит. А тюрьма-то ледяная, ни одна дева не выдержит, коли нет в ней силы наследницы Лориндаля.

– Больно мне надо наследницей притворятся, – покачала я головой. Тут бы разобраться, что дальше делать и что происходит.

– Так ты, выходит, не во дворец шла? – удивился старик.

– Нет, конечно, – я аккуратно стала вылезать с кровати, стараясь понять, болит ли у меня чего-нибудь. Но самочувствие было прекрасным, тело полное сил и энергии, что хотелось куда-то бежать.

Старик вдруг засуетился:

– Давай, милая, ты пойдешь, я тебе даже шубейку дам, у нас тут тесновато для еще одного человека.

– Что случилось? – не поняла я старика, который порхал по домику и собирал меня в дорогу. И когда я, растопырив руки, ухватилась за косяки, чтобы меня нагло не выпихнули на мороз в драном полушубке, от которого несло псиной, старик не выдержал:

– Стража сейчас придет, – крикнул он мне. – Не дай взять грех на душу, уходи. Старуха моя, как тебя занесли, так и пошла к стражникам, они за каждую девицу денег дают.

– Ну вы и злыдни, – протянула я, и споро стала натягивать угги и подпоясывать шубку простой верёвкой.

– Злынди не злыдни, а сынок наш сгинул, больше помочь нам некому, старый я уже на промысел ходить, а старуха все руки стерла в прачечных. Жить нам не долго осталось, а есть хочется каждый день.