Нет, дружить пацаны не дружили. Начнут в лапту или чижа играть – обязательно сначала поспорят, а потом и по шеям друг другу надают. То Васька с разбитой Мотлом губой ходит, то Мотл хромает – Васька ему по ноге кубариком славно заехал. Главное, чтоб матери ничего не знали. Но если кто с другой улицы попробует обидеть Мотла или Василия – все недавние распри моментально забыты и мальчишки не только выступают вместе против общего врага, а при необходимости Мотл зовет на помощь свою шайку из хедера или Василий призывает своих бандитов из приходской школы. Мало кто отваживался зайти на эту окраину, редко кто из местечковых парней заходил женихаться к тутейшим девкам.
Сказать, что Хава и Маруся были дружбайками – то было бы глупо И только полный дурак, мишугинер копф мог бы сказать, что Иван и Гирш дружат. Один мукомолит на мельнице, другой балагулой при лошади – какая тут дружба? Ну, бывало, что после бани зайдут они в пивную, Иван Гирша пивом угостит, Гирш достанет бейгель с форшмаком или соленые коржики, что Хава к пиву испекла… А потом оба и недовольны:
– Гой – он гой и есть! Кружку пива, когда Хава столько коржиков напекла и мне в котомку сложил – угостить соседа!
– От жидовская морда, никогда ни чекушку, ни тебе мерзавчика не проставится, все своими харчами отделаться норовит, будто я форшмак никогда в жизни…
Гирш Василию на Пейсах:
– Хаг самеах! Лехаим, сосед!
Василий Хаве на Пасху:
– Христос воскрес! – и лезет целоваться.
Ну, тут-то пацанам проще было: и Мотл на Пасху крашеные яйца катал, и Васька на Пейсах мацу уплетал вместо печенья.
То и минуты ползут, а то и годы летят. У мальчишек обязанностей прибавилось: Мотлу за мелкими братьями приглядывать, Василию та же забота. Так-то матери добрые, но руки у них, случись что с мелочью пузатой, тяжелые, так что смотри в оба. Учебу один в хедере, другой в церковно-приходской школе закончили. Гимназия, реальное училище и ешибот не для такой голытьбы, туда деньги относить надо, а копейка семье нужнее. Ну и отправили Ваську подмастерьем к электрику, как раз такой появился в местечке – провода по комнатам растаскивает да лампочки хитро так в них вкручивает, в провода. А Мотла отец решил освободить от кручения лошадиных хвостов, отправил на выучку к Янкелю-портному. Год прошел – Мотл уже отлично мог пороть хоть пальто, хоть пиджак, да хоть бы и брюки. Мотл порет – Янкель перелицовывает. Конечно же, и малыш Янкеля требовал внимания от Мотла – переодеть в сухое, покачать, чтобы не орал – мало ли. А жена Янкеля? Она без Мотла, как без рук – на базар за крупой или там, за селедкой, кошку не пошлешь – а Мотеле легко сбегает. Да еще он, если хозяйка стирку затеет, белье прополоскает, а убираться в комнатах хозяйка начнет – Мотеле всегда комнаты подметет, полы вымоет, да еще на кухне посуду перемоет. Но посуда – то не считается, посуду он все равно каждый день моет.
Но однажды в понедельник не досчитался Янкель-портной трех рублей в своем кошельке и Мотла-подмастерье среди домочадцев. Дома у Хавы и Гирша Мотла тоже не было, по лавкам или на базар его никто не посылал – куда делся? Через три дня Васька, не вынеся криков и плача Хавы, сообщил ей, что мотек ее, ее Мотеле, этот шлимазл и горе луковое уехал аж в Одессу, где у него есть дядька – двоюродный брат то ли Хавы, то ли Гирша, может через Сарру с этим братом роднятся, а может быть вовсе даже через Менаше, что живет в соседней деревне.
