В стольном граде Киеве - страница 15

Так вот, дорога из Чернигова, по которой Соловей шел, вначале даже не на юг пролегала, а немножко на восход солнца заворачивала, выбираясь из гущи лесов, выходя к местам, где лес уже соседствовал кое-где со степью, где не было единого лесного покрова. Скрипели телеги на ухабах и рытвинах, бдительно смотрели дозорные по сторонам, а воины были готовы в любой момент взяться за оружие, но лес был тих. Ничто не предвещало нападения. Только все знали, насколько обманчива эта тишина.

Далее уместно сказать о помощнике Мокреши, некоем Миловите. Его после раздумий взял с собой Соловей в помощь с десятком воинов. Догадывался Соловей, что не все чисто, что Миловит специальное поручение Мокреши выполняет, но, как говорится, оно дело думать, а другое – поступать так, как думаешь. Впрочем, по-иному, как я вижу с высоты лет, вглядываясь в молодые годы, и быть не могло. Миловит этот и должен был на самом деле Заблуду-Соловья пленить, когда Мокреша и остальные молодцы-удальцы его в укромном месте настигнут.

Мокреша, как только Соловей отбыл, сразу же, как и договаривались, отправил гонцов к Якиму, Кощевиту и Тимию, уведомив их о том, что обоз двинулся. Сказал для пущей важности и убедительности, что шесть телег в обозе, а что в них – он не знает, но сундуки видел, как на телеги клали и сеном их сверху прикрывали. Врал Мокреша, но то – для успеха дела. Вранье очень часто оборачивается против того, кто его для достижения своих целей использует. Врать еще уметь надо, чтобы не выглядело откровенным обманом. И во вранье Мокреша палку не перегнул.

Правда, вместо того, чтобы наладить взаимодействие среди разбойничков, большая часть которых к Заблуде не присоединилась, а вынуждена была принять главенство Мокреши, Сытий, так Мокрешу звали по имени, как положено, круг не собрал. Он решил, что и того одного факта, что Заблуда его главным назначил, вполне хватит, чтобы руководить. Но одно дело двумя десятками отчаянных парней руководить, а другое – почти полутора сотнями мужчин, которые здесь зимние поселения имеют. И не какие-нибудь, а частоколом обнесенные, так, на всякий случай… В поселениях свои старосты и управляющие имеются.

У Соловья были еще два первых помощника: Прокий и Козьма. Оба верховодили примерно пятью десятками здоровых и крепких мужиков, привычных обращаться с оружием. В их рядах люди разные были. Но, что всех объединяло, добычу страсть как любили. Жить-то ведь надобно за что-то, а хочется жить не как бедняк, едва концы с концами сводя, а так, чтобы и погулять было за что и зимой не голодали.

Так вот, Прокий и Козьма, когда узнали, кому Заблуда руководство передал, явно не обрадовались. Не любили они Мокрешу, выскочкой его считали. Против Мокреши еще и то сыграло, что он, когда дело до дележа доходило, в свою пользу обманывал татей. Ненамного, конечно, но дурил. Застукали его пару раз на таком действе, после чего дурная слава за Мокрешей так и закрепилась, как женщина, которую вроде бы и прогнали, и нет ее, а она все по следу твоему следует и всякий раз в самый неподходящий момент о себе и напоминает…

А как узнали Прокий и Козьма Минович, что обделил их Заблуда, сразу же Жедиславу, еще одному главарю татей сообщили. Собрались втроем, поразмыслили и решили к Соловушке перед отъездом нагрянуть, чтобы прояснить вопросы назревшие и уже наболевшие. Невдомек рыцарям дорог и путей купеческих было то, что Заблуда, сообразив, специально так сделал, чтобы посеять раздор среди помощников своих «верных». Ждал он их для беседы. И не обманули ожиданий Соловья помощники. Нагрянули в гости. Беседа в гостевом тереме произошла, который по приказу Соловья в минувшем году сразу за стенами Чернигова выстроили. Там время от времени на подворье и появлялся Соловей. Он теперь и сам средства, которые на большой дороге добывал, вкладывал в купеческие дела. Вынужден был вкладывать, чтобы не прогореть.