Пойти с тобой?
Отец Николай Иванович Лежон: Смеешься? Я просто хочу побыть один.
Мать Софья Семеновна Лежон: Хорошо, дорогой. На мне не вымещай, прошу тебя…
Отец Николай Иванович Лежон: Прости (уверенно идет к арке, одновременно к ней с другой стороны подходит и соседка Клавдия Морсо. Мать Софья Семеновна берет бутыль на руки и баюкая ее, уходит со сцены)
Соседка Клавдия Морсо (подвыпившим прононсом): А! Лежон! Идешь? Ты знаешь, что мой сын за-тем-пературил? Ты знаешь, надутый круасан, что ты натворил?
Отец Николай Иванович Лежон: Оставьте! Что за глупость? Ничего я не творил. Ваш сын…
Соседка Клавдия Морсо: Мой сын избит тобой! Зверюга. Хуже зверя!
Отец Николай Иванович Лежон: Оставьте! (разворачивается обратно в зону Лежон, соседка же машет ему вслед кулаком, уходит, шепча проклятья) Софья! Я не могу так больше. Софья! Она опять там, у двери. Будто ждала меня. Софья!
Мать Софья Семеновна Лежон: (выходит на сцену без бутыли) Тише, я только уложила Лелю. Не шуми. Что там опять стряслось?
Отец Николай Иванович Лежон: Стряслось. Да что могло стрястись? Конечно. Я встретил эту бабу. Она меня ждала. Еще ведро помоев…
Мать Софья Семеновна Лежон: Ах, дорогой!
Отец Николай Иванович Лежон: Что делать? Куда деться?
Мать Софья Семеновна Лежон: Не мечись! Эмоциями ничего не добьешься.
Отец Николай Иванович Лежон: Ты понимаешь, я – начальник, уважаемый человек. Я!.. и Она…
Мать Софья Семеновна Лежон: Да. Я понимаю.
Отец Николай Иванович Лежон: Нет. Возмутительно. Я! И Она… Как смеет, вообще! Как она смеет. Ты понимаешь. На «ты», фривольно, через губу. Так, будто я семечками торгую на парапете.
Мать Софья Семеновна Лежон: На паперти.
Отец Николай Иванович Лежон: Да, или на паперти стою. Как с другом. Нет, как с ровней! Да кто она вообще…
Мать Софья Семеновна Лежон: Мать, видимо. Тоже мать…
Отец Николай Иванович Лежон: Мать? Мать маленького уродца! Вошь. Вша! Большая вша. Как там у Горького? Не помнишь? Мать. Рождение Человека. Рожала на меже, корова!
Мать Софья Семеновна Лежон: Ну-ну. Не нам судить…
Отец Николай Иванович Лежон: А кому судить? Ей судить? Она, несчастная? В убогости, в тупости…
Мать Софья Семеновна Лежон: Родной.
Отец Николай Иванович Лежон: Да. Я понимаю. Время сейчас такое. Время тех, у кого кадык мощнее. Обман, ложь, нахрап. Вот, быдло! Не современно. Я – Николай Лежон – ретро. Утиль. Старый шкапчик-с. Патефончик-с. Вообще… Хрустальный рукомойничек-с… Теряюсь! Пойми. Быть интеллигентным – старомодно. Даже опасно. Затопчут. Те, в галошах. Жлобы, или как их? Все они – жлобы…
Мать Софья Семеновна Лежон: Не обобщай.
Отец Николай Иванович Лежон: Я не обобщаю. Нет у меня инструмента справиться с этой бабой. Для меня то, что дозволено – меньше, чем у нее. Для меня – Стыдно – категория. Для меня – Совесть – не пустой звук. А ей – можно все. Какая Совесть, Стыд? Пошло! Ерунда! Я бессилен. Пойми. Языка она не понимает. Ну не по голове же ей давать. А?
Мать Софья Семеновна Лежон: Только и осталось – руки распускать. Что за мысли, Николя?
Отец Николай Иванович Лежон: А как? Она так и будет поджидать меня у двери? Стоять сутками, бросать в спину проклятья? Господи, мерзость-то какая. Эти рюшечки-завитушечки. Бородавочка! Прыщик с ручками. Волдыречек…
Мать Софья Семеновна Лежон: Все обойдется.
Отец Николай Иванович Лежон: Ни-че-го не обойдется. У нее цель появилась. Знаешь, впервые в жизни – появилась цель. Сгноить меня. Вот так. Получается. А Леля? Леленька теперь что? Так и будем ребенка прятать?
