– Благодарствую, – Герасим положил рядом свой треух, и перекрестившись взял пиццу.
– Словечки, какие-то у тебя старорежимные, – с аппетитом принимаясь за свою пиццу, произнес Сидор, – Ты давно здесь работаешь? В смысле вы, – интеллигентно поправился Сидор.
– Мы, – удивившись, переспросил Герасим и немного подумав добавил, – Если мы, то, пожалуй, с пятидесятого года, поди. Вот и считай сам теперь.
– С девятьсот пятидесятого, – уточнил Сидор.
– Почему с девятьсот? С восемьсот пятидесятого, – перелив чай в блюдечко и громко прихлебывая, ответил Герасим.
– Это как так, – недоверчиво покрутил головой Сидор.
– А так, – ответил Герасим, потягивая чай, – Здесь еще мой пра-прапрадед начинал служить. Еще при покойнице барыне Варваре Петровне. Упокой господи ее душу, – перекрестился Герасим и продолжил, – Раньше на энном месте барская усадьба была. Тоже Еть называлась. Так с тех пор и повелось.
– Что повелось, – Сидор перестал жевать и вопросительно посмотрел на Герасима.
– Что мы тут завсегда у бар дворниками служим, – пояснил Герасим, – Потом после Варвары Петровны, и племянницы, ее у председателей колхоза подметали. Тех много через нас прошло. Колхоз все время убыточный был, их сначала расстреливали, потом просто на каторгу ссылали. А мы так и продолжали мести, до последнего председателя, до Беломедведева.
– Какой же он председатель, – поправил его Сидор, – Он премьер-министр.
–Не. Это дед его был последним председателем. А уж, Митрофан Анатольевич, потом уже появился и усадьбу эту заново построил. В память о родственниках.
– Откуда ты это все знаешь, – с удивлением спросил Сидор.
– Так от людей, – пожал плечами Герасим. – Людям, какой смысл выдумывать историю.
– Кажется, про подобную историю Тургенев в Му-Му написал, – усмехнулся Сидор.
– Так это все про нас он и написал, Тургенев этот. Я же говорю. У нас в роду все дворники и все Герасимы. И я вот скоро женюсь и следующего Герасима сделаю. Так и будет здесь род наш продолжаться.
В это время на стене в комнате раздался пикающий сигнал и на небольшом экране домофона высветилось изображение.
– К той-то к нам пожаловал, – Герасим встал и кряхтя подошел к домофону и спросил, – И кто там?
В ответ раздалось непонятные звуки, которые Герасим внимательно выслушал и кивнув головой, ответил, – Сейчас узнаю у барина, примет али нет?
Он повернулся к Сидору и спросил: Тут народ с Березовки пожаловал. Аудиенции вашей спрашивает.
– Что им надо, – недовольно нахмурился Сидор.
– Что-то значит хотят, – вздохнул Герасим, – И конечно свое почтение вам выразить. Надо бы пустить, а то обидятся.
– Ладно, пуская, – согласился Сидор.
Герасим вышел из дома и через некоторое время вернулся и сообщил:
– Ждут тебя барин. Выйди к ним.
– Пусть сюда заходят. Холодно на улице, – махнул рукой Сидор.
Герасим приоткрыл дверь и крикнул на улицу: Галоши снимай и заходи.
В дом по одному вошли несколько босых мужиков, в телогрейках и потертых солдатских шапках и тоже босые бабы, в черных плюшевых жакетах и цветастых платках. В доме сразу вкусно запахло сладким перегаром, махоркой и парным молоком.
– Здравию желаем барин, – сказал высокий, рыжий мужик и все остальные, сняв шапки, поклонились Сидору.
– Так, вы это бросайте свои старорежимные штучки, – встав с дивана, недовольно произнес Сидор. – Я всего лишь управляю здесь. Так и зовите.
– Как скажешь барин, – неуверенно ответил рыжий и оглянувшись на остальных, стоявших чуть сзади, добавил, – Неси.
