– Ты где там?
Касси набрала воздуха в легкие, схватилась за тонкое деревце и с трудом выпрямилась. «Домой, – сказала она себе мысленно, – прочь отсюда. Уснуть. Забыть все, что случилось сегодня вечером…»
Хромая на одну ногу, она двинулась к воротам. От боли из глаз у нее брызнули слезы.
И снова в глазах Касси потемнело, и она упала ничком на грязную тропинку.
Женщина шагнула к ней:
– Это еще что?
– Больно, – прошептала Касси, – наверное, что-то с ногой.
Целую вечность ничего не происходило. Касси лежала в грязи и боялась пошевелиться. Сбоку она видела сапоги. Темного цвета, необычайно маленького размера.
Наконец послышался глубокий вздох. Женщина злобно обронила что-то похожее на проклятие, затем резко сказала:
– Лежи здесь и не дергайся! Я сейчас вернусь. За мной, Аргус!
Она закрыла ворота и пошла в сторону дома, но, сделав всего несколько шагов, вернулась обратно. Она снова наклонилась к Касси, но в этот раз для того, чтобы накрыть ее своим длинным плащом.
– Сейчас приду, – пробормотала она и ушла.
Когда она вернулась, на ней был простенький дождевик из полиэтилена. Он громко шуршал, а капли с деревьев с шумом разбивались об него. Она катила перед собой тачку, в которой лежало сложенное одеяло.
– Теперь тебе надо как-то сюда забраться, – пробормотала женщина. Она приподняла Касси, но затем отпустила. – Тебе придется привстать на секунду. Я не хочу тут с тобой грыжу заработать. Держи палку, опирайся на нее.
Она сложила руки на груди и подождала, пока Касси заберется в тачку. Затем взялась за ручки и, не проронив ни слова, покатила тачку по тропинке.
Конечно, удобно в тачке Касси не было. Металлические края впивались в подколенные впадины, а на каждой кочке ее будто ударяли ножом по лодыжке. Касси смотрела на узкую полоску между деревьями, кое-где виднелись розовые переливы. Отголоски грома слышались где-то совсем далеко. Гроза закончилась.
4
Было заметно, что узкая тропинка, по которой женщина катила тачку, была когда-то настоящей дорогой. Но, скорее всего, по ней уже много лет не ездили машины. Поэтому сад – он больше походил на лес, как показалось Касси, – разросся настолько, что от дороги почти ничего не осталось. На ней было полно кочек и рытвин, в которых сейчас стояла вода. Лужицы сверкали и отражали перламутровое небо. Женщина ловко объезжала их и везла тачку к дому с невероятной легкостью. Высокое крыльцо, дверь – больше Касси ничего не увидела. В квадратном дверном окошке виднелся желтоватый свет.
Послышалось блеяние. Из темного домика, наполовину спрятавшегося среди деревьев, вышли две козочки и засеменили к забору.
– Все хорошо, все хорошо, – проговорила женщина себе под нос.
Внезапно они оказались на поляне. Перед ними стоял дом, большой и темный. У него были высокие окна, а массивную дверь украшал медный лев с кольцом в пасти. Все выглядело довольно дорого, однако даже в сумерках было заметно, что краска на двери облупилась, как и на оконных ставнях. Края широкой лестницы были обломаны, как будто кто-то откусил с обеих сторон по куску. Перекрученные ветки глицинии тянулись вверх и доходили до балкона на втором этаже. Лиловые цветки свисали с балюстрады.
Дом с привидениями – вот на что это было похоже.
Женщина поднялась по высокой лестнице. Когда она обернулась, Касси впервые смогла рассмотреть ее лицо. Она была уже немолода, не моложе шестидесяти. И выглядела слишком хрупкой для человека, который с такой легкостью катил тяжелую тачку по грязи. Седые волосы торчали в разные стороны, и в неярком свете ее глаза казались серыми. Губы были угрюмо сжаты, но маленький, кругленький носик над ними делал ее лицо немного приветливее. Касси вдруг вспомнила о своей маме, у которой точно такой же нос. «Единственное пятно на моей красоте, – говорила она всегда, – если когда-нибудь выиграю в лотерею, то в первую очередь сделаю себе нос».
