После четырех – наступила короткая передышка!
Для ежедневного вечернего обхода – рановато, а дневная работа вроде бы завершена… Нет, неверно! Не существует такого понятия, если человек болеет, мучается, страдает, если где-то за пределами больницы, в своих квартирах и офисах, в заводских цехах, в институтских аудиториях, за стойками пивных, на городских улицах и в общественном транспорте живут их близкие – мужья и жены, дети, родители, друзья, которые беспокоятся, волнуются, молятся… и без разницы – верят они или нет.
Павел сидел у себя в кабинете, расслабленно откинувшись в удобном кресле, давно прогнувшимся под его фигурой. Поигрывая дорогой позолоченной ручкой, еще одним подарком благодарного больного, он смотрел в распахнутое окно и его зрачки, казались, застывшими – прикованные к одной точке, одной-единственной неподвижной детали. Он размышлял, отстранясь от внешнего, копаясь в чем-то внутреннем, личном.
Впрочем, такое состояние было для него нехарактерно. Павел предпочитал считать себя человеком действия. И, при необходимости, умел создать представление о себе, как об уверенном и удачливом мужчине. Каждое утро, рассматривая себя в зеркало, он с удивлением взирал на седые виски и абсолютно не чувствовал себя старым. Так же как в двадцать, он мечтал, верил в перемены, влюблялся.
Он много работал – по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. Кроме работы его интересовали семья, жена и дети, и красивые интеллектуальные любовницы. Других увлечений у него не было.
Когда-то, в школьные и студенческие годы, он активно занимался спортом – дзюдо, а затем – модным ту пору каратэ. Но сейчас, вспоминая об этом с легкой иронией, желания к физическим упражнениям не испытывал. И даже приобретение машины, а потом второй – не подвинули его во вступление в неофициальный, но популярный во всем мире клан автолюбителей. Автомобиль оставался для него лишь средством передвижения – бездушной железякой.
Со своей женой, Валентиной, он познакомился пятнадцать лет назад. Через неделю влюбился. Через шесть месяцев они поженились.
Брюнетка среднего роста с узким строгим лицом и неправдоподобно тонкой талией. Она потрясла его своим природным аристократизмом, недоверчивостью юной девственницы и нежными, кошачьими повадками.
До сих пор он отлично помнил, как она ему первый раз сказала “благодарю за приятный вечер”. Мягко, чуть растягивая слова. И легонько дотронулась до его запястья. В ее жестах, в манере говорить, в каждом движении тела от подрагивания хрупкого мизинчика до неуловимого взмаха ресниц таилось столько невысказанного и таинственного, столько зрелой женственности и веселой иронии, что Павел буквально сошел с ума.
Впервые они встретились, как часто бывает, у каких-то общих знакомых. И по большому счету тот вечер не был ни приятным, ни интересным. Скучные посиделки малознакомых людей, сопровождаемые принятием неразумных доз различного рода алкоголя, от шампанского до самогона, по вкусу. Строго говоря, и вечер не наступил. Часов в семь она засобиралась домой, а Павел, воспользовавшись удобным предлогом для того, чтобы покинуть надоевшее «общество», вызвался ее подвезти. В машине они молчали, но в момент расставания, когда он, наконец-то, взглянул на свою спутницу, молния прожгла ему и мозг, и сердце. Он так и остался сидеть за рулем, повернувшись в полуоборот, вытянув в окно шею и застывшим взглядом провожая ее, уплывающую, растворяющуюся в легком вечернем тумане.
