— Не в них, но хочется всё-таки жить, а не прозябать.
За беседой Надя не заметила, как пролетело время. Удивительно, но им удалось спокойно поговорить, ни разу друг друга не оскорбив. Им принесли кофе.
— Ну а ты, Джейк Ли, у которого есть все и даже больше, чем занимаешься ты?
— Гостиничный бизнес, — Надя уловила нотки грусти в его голосе. — Моя мать владеет большой сетью отелей по всему Китаю. Я работаю на неё.
— Семейный бизнес, — понимающе подытожила Надя.
— На половину.
— Как это?
— Моя мать богата как Крез. А отец живет в Италии, делает вино. Он зарабатывает на этом ровно столько, сколько ему нужно для жизни. И счастлив. Мать считает его нищим.
— Они в разводе?
— Развелись очень давно, когда мне было восемь.
— Ясно. Значит, и фуардай ты тоже наполовину (сынок богатых родителей, живущий за их счёт).
— Точно. Одна половина меня, которая привыкла все измерять деньгами, избалоВан и эгоистична. Другая же... — Джейк замолчал задумавшись.
— И что другая?
— А другая стремится к простому человеческому счастью.
Джейк снова замолчал, а потом, поймав Надин взгляд, сказал.
— Надия, я хочу.
Она непонимающе смотрела на него.
— Черт возьми, я хочу все то, что ты предлагала: преданность, уважение, честность. Я хочу все это с тобой.
— Джейк, ты меня неправильно понял. Я ничего тебе не предлагала. Мне не нужно все это. Вернее не нужно от тебя. Ты не в состоянии дать все это мне.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ты не знаешь значения этих вещей. Если бы знал, что значит уважение или искренность, не сделал бы мне то дурацкое предложение в баре.
— Ты судишь обо мне поверхностно, совершенно не зная меня.
— Я узнала достаточно, чтобы понять, что между нами никогда и ничего не будет. Хотя бы потому, что я не смогу тебе доверять.
— Ты когда-нибудь слышала о втором шансе?
— Джейк...
— Нет, послушай. Я уже просил у тебя прощения и могу попросить его ещё тысячу раз, но не буду. Я готов реки повернуть вспять, если придётся, чтобы ты посмотрела на меня другими глазами. Просто не отталкивай меня, не убегай от меня, а дай мне шанс доказать, что я настроен серьезно.
— Неужели ты не понимаешь, что я всегда буду сомневаться в твоих поступках и задаваться вопросом, а что если все это только ради того, чтобы доказать всем и самому себе...
— Что я могу получить любую женщину, какую пожелаю?
— Именно.
— Я понимаю твои сомнения и уважаю их. Но и ты пойми, если бы я был таким моральным уродом, каким ты, видимо, меня считаешь, я бы просто не стал тратить своё время на тебя, а пошёл и тут же нашёл бы другую русскую, другую блондинку, просто другую, которая не была бы столь щепетильна.
— Так почему бы тебе не пойти и не найти?
— Потому что я хочу взаимного уважения, искренности, честности, — он чеканил слова точно так же, как это делала она в прошлый раз. — Открытость. Доверие. Понимание. Надежность.
Надя не знала, что сказать. Она видела, что он злился. Злился, потому что был откровенен и не хотел, чтобы она снова отвергла его.
— Ты права, я эгоист, который никогда не задумывался о таких, казалось бы, простых вещах. Но теперь все по-другому.
— Джейк, я не хотела селить в тебе ложных надежд.
— Ты говорила все это, потому что думала, что я никогда не захочу с тобой отношений? Но все изменилось.
— Ты думаешь, что изменилось. Ты думаешь, если захочешь, то по щелчку пальцев сможешь вдруг стать отзывчивым и хорошим человеком?
