Сейчас Левину не оставляет страх за Фрэнсис и ее дочерей. Они до сих пор при дворе – вынуждены угождать узурпаторше, отнявшей у Джейн сперва корону, потом и жизнь. Воспоминание о Джейн давит на сердце, словно большая гиря на весах бакалейщика. Левина слышала перешептывания о Фрэнсис: подругу осуждают, называют бессердечной за то, что остается при дворе, где сложили головы ее муж и дочь. Как они не понимают? Она служит Марии Тюдор, потому что королева этого требует – и для того, чтобы заручиться ее милостью и спасти от той же участи остатки своей семьи. В конце концов, права на престол, что имела несчастная Джейн, теперь перешли к ее сестре Кэтрин Грей.
Входит Георг, молча останавливается у жены за спиной и смотрит на набросок. Она не оборачивается. Георг никогда не отвлекает ее от дела; Левина благодарна ему за уважение к ее творчеству и теперь чувствует укол вины за то, что несколько минут назад была недовольна его приходом. На глаза падает прядь волос, которую Левина сдувает, не отрываясь от работы. За спиной слышится дыхание супруга. Теперь все сходится: уголь, словно по волшебству, повинуется ее желаниям, и на листе проступает рисунок, который, казалось, был здесь всегда – только теперь, благодаря какой-то таинственной алхимии, стал видим смертным. Левина выпрямляется и с улыбкой поворачивается к мужу.
– Отлично вышло, Ви́на! Это он – наш сын, – говорит Георг, положив руку ей на плечо.
Ласковое прикосновение для нее непривычно: муж служит в дворцовой страже, не бывает дома по несколько недель, и всякий раз после его возвращения им приходится заново привыкать друг к другу.
– Как ты, Георг? – спрашивает она. – Вид у тебя усталый.
– Не останавливайся. Мне нравится смотреть, как ты рисуешь.
– Тогда присядь, и я нарисую тебя. Вот сюда, – и она указывает на залитый солнцем табурет у окна.
Порой, когда Левина вглядывается в лицо мужа, ей кажется, что перед ней незнакомец. Где тот робкий молодой человек, что много лет назад явился к ее отцу, в дорогом, но плохо сидящем дублете и с обрезанной под корень челкой, из-за которой походил на монаха? Левина вспоминает, как, увидев его в шляпе, подумала: «А вдруг у него там тонзура?[15]» – и едва не рассмеялась вслух. Георг, племянник старой подруги ее матери, нанес визит в семейство Бенинг, надеясь среди здешнего изобилия девиц найти себе жену.
Строго говоря, дочери живописца Бенинга были для него низкородны. Однако Георг Теерлинк не был завидным женихом. Красотой он не блистал, людей побаивался, смотрел как побитая собака, к тому же заикался так, что с трудом добирался от начала слова до конца. Приветствие и обычные вступительные любезности произносил минут двадцать, мучаясь при этом страшно; сестры Левины – особенно Герта – тревожно переглядывались. У каждой на лице читалось: «Кого он выберет? Только бы не меня!» Левине стало ужасно его жаль: должно быть, это отразилось на лице – так что он выбрал ее.
Тогда ей было семнадцать – и семнадцать лет прошло с тех пор: как быстро летит время! Отец не спорил, но и только; он понимал, что рано или поздно с Левиной придется расстаться, однако, будь его воля, оставил бы ее при себе навеки. Свадьбу взяла в свои руки мать. Обо всем договорилась и устроила так, что Георг Теерлинк взял Левину без приданого – дело редкое, почти невиданное.
– Ну что ты нос повесил? – говорила она отцу. – У тебя остаются еще четыре девочки!
