Его ищут, а вот меня, олуха, не факт.
Но шмотки на мне его, со всеми следами победоносного прыжка через стойку, пробежки по кухне и далее, так что к ближайшему выходу лезть не с руки. Кровища опять же. В комнату за одеждой влезть? К себе или в чужую? Надо думать.
Пока отдышаться можно и комм проверить. Так, тревожки от всех, включая оставшихся на ладье. Вбил код – ну-ка, кто жив, отзовись.
Отозваться удосужился только блистательный кап-два, пребывавший где-то на окраине города.
Значит, к ладье, отбить, в воздух поднять – и к кэпу. Где он, там и Аверченко со своими лбами.
– Идиот, – констатировал знакомый голос позади.
На сей раз стрелять я постеснялся. Повернулся. Передо мной стоял крепкий тип лет тридцати. Короткая бородка пиратского вида, волосы длинноваты… Терпеть не могу этаких смазливых.
– Чего, – говорю, – изволите, сударь?
– Жить, – отвечает, – желаю.
И в воздух воспарил. Повисел так. Опустился.
– Надоел ты мне, – сообщает, – хуже горькой редьки. Да только повязаны мы. Улавливаешь нить?
– Шептун…
– Для тебе каплей Давыдов. Как ты собрался «Заступницу» отбивать, скажи на милость? Пристрелят – и вся недолга.
– Тебе какая печаль? Ты вообще подсознание.
– Если ждешь рассказа, как я тебя ценю и жалею, – не по адресу. Видишь ли, товарищ дней моих суровых, за рефлексию отвечает другая часть твоего не слишком могучего интеллекта. Боюсь, расположенная даже не в голове.
– Возвращаясь к теме, – говорю, – что хочешь? – и хихикаю, как идиот.
Доигрался, с глюками общаюсь. Грехи наши тяжкие…
– Проблема в том, что часть я именно твоего подсознания. Знал бы – предпочел остаться собой, ну да кто меня спрашивает. Итак, обонять, осязать и всячески ощущать этот прекрасный мир без тебя не смогу. А я к этому привык, знаешь ли. Так что сугубо против того, чтобы ты нас клал на амбразуру. У меня опыт, у тебя тело, идет?
– Погоди, – до меня начало доходить, – то есть когда мы с Энн… Ах ты, сволочь!
– Далась мне твоя Энн.
– Отчего так пренебрежительно? – тут же обиделся я.
– Дрянь она, парень, поверь мне. Не ты ей нужен, по-ло-же-ни-е… тьфу. Ладно, не о ней речь. Выкрутиться мы с тобой хотим?
– Хотим, – отозвался я.
– Это хорошо, это прогресс. Учти, что я с тобой говорю и вообще себя помню – паршивый знак. Но дает пару преимуществ. Слушай внимательно, пока можешь. Ты уверен, что нас хотят завалить?
Я только ухмыльнулся.
– А теперь включи голову. Знаю, ты в нее обычно ешь, но ей иногда можно думать. Очень освежает, попробуй, не пожалеешь. Тебя могли подстрелить раза четыре. В коридоре вообще драться начали. Со стороны отеля оцепления нет – значит, гнали на улицу и выгнали бы, если не я. Как вариант, еще и проверяли.
– На черта?
– А на черта красавцу в самом расцвете сил давать себя размножить, что твою пиратскую песню, с непонятным результатом? Польза державы, тра-ля-ля, крындец всему, и жизни, и любви, враг у ворот. Дальше пересказывать? Ты вроде с самого начала понял.
– Предположим.
– То-то же. На досуге уточни, кстати, как там мой оригинал. Если погиб – обидно. Такого молодца губить!.. Так вот, сам знаешь, технология эта не только нашим нужна. Многим вообще не нужна. Как бойцов легко воспитывать станет: из одного человека и сотни приматов – сто человекообразных выходит, красота!
– Потрясен. И что это значит?
– Значит, что к космопорту соваться не будем. И к Васильеву тоже. А вот пара людишек у меня тут была…
