Позже вечером они вдвоем спустились на берег моря, и Пип, едва сдерживая радость, помчалась по пляжу. Вслед за ней несся Мусс. Офелия сразу же отстала, гадая, что ему сказать. Она решилась только ради Пип.
Но когда они подошли к тому месту среди дюн, где обычно сидел Мэтт, там никого не было. Ни следов от подрамника, ни от стульчика, на котором он всегда сидел. На самом деле Мэтт, расстроенный и злой, в этот день вообще не ходил рисовать. Он проторчал весь день дома с книжкой. Настроение у него настолько испортилось, что ему не хотелось даже выходить в море, что уж совсем было на него не похоже. Офелия с дочерью долго сидели на песке друг подле друга, и Пип рассказывала матери о Мэтте. Наконец они, взявшись за руки, вернулись домой. Впервые за долгое-долгое время Пип почувствовала, что они с матерью снова близки. И тихо радовалась про себя, что ей удалось-таки убедить мать извиниться.
А Мэтт, стоя у окна, смотрел вдаль. Кричали чайки, в волнах было полно плавника, и где-то у самого горизонта качалась на волнах рыбачья шхуна. Пип с Офелией он не заметил. Не видел он и того, как они, взявшись за руки, брели по берегу к дому. Когда он подошел к окну, они уже ушли, и пляж показался ему пустым и заброшенным – в точности таким, как его собственная жизнь.
На следующий день, незадолго до полудня, Пип объявила Эми, что идет на пляж повидаться со своим другом. На этот раз она прихватила с собой сандвичи и яблоко – нужно же как-то сгладить впечатление от скандала, учиненного матерью. Эми рассеянно спросила, как дела у Офелии, и Пип ответила, что все в порядке. Прихватив небольшую коричневую сумку со своим подношением, она убежала, робко надеясь, что увидит его на прежнем месте. Ведь он говорил, что рисует там каждый день. Гадая, куда он пропал, Пип надеялась, что его не было не из-за скандала, учиненного матерью. Но стоило ей только снова увидеть его и взглянуть ему в глаза, как Пип поняла, что все ее худшие подозрения оправдались. Не потребовалось ничего спрашивать – по отчужденному выражению на лице Мэтта она догадалась, что он обижен. И поэтому перешла сразу к делу:
– Простите, Мэтт. Моя мама вчера приходила, чтобы извиниться перед вами, но вас не было.
– Очень мило с ее стороны, – равнодушно бросил он, гадая про себя, что заставило ее это сделать. Пип скорее всего, решил Мэтт. Ради того, чтобы увидеться с ним, девочка готова сдвинуть горы, и он против своей воли почувствовал, что тронут. – Мне очень жаль, что ей не понравилось наше знакомство. Наверное, мама рассердилась на тебя?
– Немного, – честно призналась Пип и с облегчением заметила, как лицо его просветлело. – А сегодня сама разрешила мне прийти сюда. И не только сегодня, а вообще всегда. Просто не велела ходить к вам домой.
– Что ж, разумно. А как тебе удалось ее убедить? – с невольным любопытством спросил Мэтт.
Он был до смерти рад, что она все-таки пришла. Вчера весь день у него все валилось из рук. При мысли о том, что их урокам рисования пришел конец, Мэтту хотелось плакать. Ему уже не хватало их неспешных, задушевных разговоров, по-детски наивных признаний Пип. Он неожиданно поймал себя на том, что эта девчушка вошла в его жизнь и, словно дикая птичка, свила себе гнездо в его сердце. К тому же у каждого из них в душе царила пустота, заполнить которую мог только другой. Ей выпало несчастье разом потерять отца и брата, Мэтт лишился детей. Они одинаково нужны друг другу.
