Вторым серьезным испытанием для меня стали роды. Или то, что они не наступали. На утро у меня отошли воды. Подходил вечер, а хозяйка медлила. Неужели она не понимала, что мои дети могут задохнуться?
Следующим утром я лежала на операционном столе в окружении незнакомых людей. Но страшнее всего было то, что хозяйки рядом не было. Я попыталась вырваться, но была привязана к столу. В мою вену вошла иголка и полилась какая-то жидкость. Глаза стали закрываться.
Моя последняя мысль была: Меня предали.
Очнулась я на руках хозяйки, которая плакала. Надеюсь, она осознала свою вину. Живот сильно болел, я, готова была рожать. И тут мне под нос стали толкать чьих-то щенков. Зачем? Разве ты не понимаешь, я сейчас рожу своих? Убери этих! Я больше не буду нянчить чужих детей! – думала я.
Но хозяйка не убирала, а заставляла меня их принять. Мне даже угрожали тапком. Сил сбежать у меня не было. Свои дети перестали шевелиться и отказывались рождаться, хоть живот и ныл. Хозяйка меня предала. Я сдалась.
Я растила чужих щенят, которых даже сумела полюбить. Но украдкой по ночам сбегала от них и готовила место для своих. Я продолжала надеяться, что они все-таки родятся.
Я не человек и не читала одноименной книги, но мне кажется, она про меня. То количество трудностей, что выпало на мою собачью долю, закалило мой характер. Я уже не была тем наивным маленьким щенком, который беззаботно играл. Не была той подрастающей собакой, которая участвовала в соревнованиях. Даже не была матерью, потому что всех моих щенков раздали. Одиночество, как облака, то наплывало, то вновь уходило. И вот пришел черед грозовым тучам. Сначала не стало второй собаки Кристины. А потом меня сократили на службе. В управленческом аппарате посчитали, что собаки на службе больше не нужны. Многие кинологи ушли со своими собаками в другие службы, а моя хозяйка решила остаться. Только уже без меня.
Меня же ждала участь домашнего пса.
Первые недели я пронзительно выла, когда она уходила без меня на работу. А потом смирилась. В моих глазах пропала радость, а дни превратились в одинокое собачье ожидание. Как-то утром, хозяйка достала свой камуфляж, который не надевала со времен моей работы. Я оживилась. Неужели, мы идем вместе? ⠀
Мой нюх меня не подвел! Она, действительно, взяла меня с собой. Я прыгала и визжала от восторга. Но мы не пошли ловить наркоманов, как раньше. Мы пошли в институт, где она обучалась какой-то новой профессии. Нам предстояло вести лекцию по «Зоопсихологии и сравнительной психологии» у психологов. Это был совершенно новый опыт для меня. Но сложнее всего было стать милой собачкой, которую все хотели погладить. Раньше я такого нахальства никому не позволяла. Но сейчас боялась отказать. Я с надеждой смотрела на хозяйку, чтобы она защитила меня от этого люда. Но она лишь повторяла «Нельзя!», когда я еще только собиралась рыкнуть. И снова я смирилась. Я так хотела быть рядом со своей хозяйкой. Так хотела работать. Пусть даже все люди мира меня затискают! Лишь бы быть с Ней. И я была. Снова.
Жизнь висела на волоске. ⠀
Я снова не смогла родить, и снова оказалась на операционном столе. В этот раз моя хозяйка была рядом. Я увидела ее, когда открыла глаза. Меня пронзила ужасная боль, а хозяйка, побледнев, произнесла: ⠀
Маша, она очнулась. ⠀
В этот момент мне в вену снова что-то ввели. Сознание то возвращалось, то пропадало. Я чувствовала, как меня зашивают. Чувствовала каждый вход иголки в мою ноющую шкуру. Мое тело выгибалось от боли, и я снова теряла сознание. ⠀
