Сегодняшний проигрыш в казино, куда, увы, он захаживал гораздо чаще, чем следовало, свел на нет все его усилия по созданию «подушки безопасности». Надежда выправить положение, как всегда, целиком возлагалась на Леню, поэтому Роман приветствовал его со всей возможной предупредительностью.
– Здравствуй, Ленчик, дорогой! А я думаю, куда это ты запропастился? С тобой все в порядке?
После долгого молчания в трубке послышался вздох.
– Хоть что-нибудь у тебя осталось?
Проницательность Лени не уступала проницательности Дубинина. Роман понял, что надо каяться.
– Ничего, – честно сказал он.
Снова молчание. Раньше Леня набрасывался с упреками и колкостями. Но новые времена давались ему нелегко, и теперь он лишь укоризненно молчал.
Молчание это было для Роман хуже привычных нагоняев, поэтому он заерзал и толкнул локтем соседку, полную даму в очках.
Та, глядевшая на него до этого вполне благосклонно, поджала губы.
– Извините, – прошептал Роман.
– Должна вам напомнить, молодой человек, что пользоваться мобильным телефонами в самолете запрещено, – громогласно возвестила та.
– Что это там шумит? – полюбопытствовал Леня.
– Так… Самолет.
Дама сбоку что-то сдавленно прошипела.
– Ты куда-то летишь? – оживился Леня.
– Да… Но это на пару дней, не больше. Для нас это никакого интереса не представляет.
– Гм. Могу я узнать, куда все-таки ты направляешься?
– Да, Леня, конечно…
Роман покосился на соседку. Та махала кому-то рукой. Роман понял: надо торопиться.
– В Америку, – доложил он в трубку.
– А точнее?
– В Нью-Йорк.
– Да, на сей раз ты прав. Делать там действительно нечего, – хорошенько подумав, согласился Леня.
– Так вот и я о том же…
Роман увидел, что по проходу несется стюардесса.
Тогда он спрятался за спинку кресла и зажал трубку обеими руками. Пора было заканчивать разговор, но подгонять Леню – себе дороже.
– Ладно, возвращайся поскорее, – неторопливо сказал тот. – Здесь для тебя кое-что есть.
– Считай, уже вернулся, – горячо заверил его Роман.
– Счастливой дороги.
– Спасибо, Леня…
Обычно Леня не тратил время на пустые разговоры. Но меланхолия, охватившая мировую биржу, покрыла коррозией и его некогда железный характер.
Стюардесса налетела вихрем и нависла над Романом.
– Вот! – послышался вопль толстухи.
– Немедленно выключите телефон! – заявила стюардесса. – Мы взлетаем через минуту, все разговоры запрещены.
– Да, да, – закивал Роман.
– Ты с кем это? – поинтересовался Леня.
– С соседкой…
Толстуха возмущенно скрипнула креслом. Стюардесса, тоненькая миловидная брюнетка, свела брови в суровую нитку.
– И как соседка? – не без былого ехидства спросил Леня. – Ноги от ушей и все такое?
– В общем, да… – вяло подтвердил Роман.
– Пассажир, прекратите разговор! – взвыла стюардесса.
– Сейчас, сейчас…
– Ладно, будешь на Уолл-стрит, дай от моего имени хорошенького пинка их гребаному быку, – попросил Леня, никак не чувствовавший остроты момента.
– Всенепременно, – пообещал Роман.
Стюардесса подняла ручку с острыми ноготками и нацелилась на трубку.
– Пассажир!
– Ну, до встречи.
– Пока…
Трубка запикала отбоем. Рука стюардессы метнулась вперед, но Роман оказался быстрее, и пальцы, сомкнувшись, ухватили пустоту.
Роман выключил телефон и показал его стюардессе.
– Все, молчу, молчу.
– Как вам не стыдно! – с чувством сказал та.
– Очень стыдно. Но это был срочный звонок. Жена рожает, сами понимаете.
Толстуха опасно зашевелилась. Но брови стюардессы уже разгладились, и во взгляде ее появилось то, что всегда появляется во взгляде женщины при этом сакраментальном заявлении.
