Франсуа де Лагарп попал в тюрьму во время террора и вышел оттуда поумневшим, наблюдая за падением любимой Франции в бездну. Гильотина работала без остановки, книги сжигались, музеи и храмы разорялись, а люди, по своей жестокости и безумию, стали похожи на бесов. Такая участь ждёт любую страну, где не выбирают средства для якобы благих целей.
В классе нарастал недовольный гул. Но Елагин продолжил:
– А после революционных ужасов и потрясений всё вернулось на круги своя. Власть захватил Наполеон, который провозгласил себя императором, и создал авторитарный режим, далёкий от идеалов революции. Вот и спросите народ, который штурмовал Бастилию, для чего были эти немыслимые жертвы?
– Это неправда! – крикнул один из мужиков.
– Да, да, вы врёте! – закричали угрожающе другие.
– Ну, что ж, господа рабочие, – развёл руками Елагин, – как говорит наш профессор Ключевский: "История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков."
Николай стал собирать учебники, а рабочие, продолжая брюзжать, выходили из класса. Пешков сидел за последней партой и угрюмо наблюдал за Елагиным, потом неторопливо встал и подошёл с другой стороны стола.
– Слушай, ваше благородие! Ты не должен больше рассказывать такое.
– Я преподаватель истории, и не тебе меня учить… – начал Николай, но Пешков перебил:
– Или ты будешь говорить то, что я скажу, или убирайся, ясно?
– Нет, – спокойно ответил Николай.
– Что нет?
– Я не буду говорить под диктовку.
– Тогда у тебя будут большие неприятности, если сам не уволишься, – злобно погрозил пальцем Пешков и решительным шагом отправился жаловаться.
Елагин задумчиво посмотрел ему вслед. Не хотелось вращаться в этой сомнительной компании, но не оставлять же здесь Машу на съедение…
Глава девятнадцатая
У Пешкова было важное дело – отнести на конспиративную квартиру чемодан с листовками, полученный накануне от надёжного человека в трактире на Остоженке. Правда, в его надёжности Санька засомневался: уж больно сытно и спокойно тот выглядел, да и после встречи Санька заметил, что за ним следят. Еле вывернулся: перескочил через забор в глухом тупике и приземлился в рыхлый сугроб. Куртка стала белой, но так даже лучше – будто переоделся.
Однако сегодня, выходя с чемоданом из квартиры, Пешков опять увидел усатую рожу шпика. Он вздохнул: придётся взять извозчика и ехать на Театральную в Александровский пассаж. Там легче потеряться, хоть это будет изрядный крюк для него.
Санька мог бы уже научить начинающих революционеров, как определить – следят за тобой или нет? Во-первых, если чьё-то лицо показалось знакомым – не сомневайся, точно следят. Обычно шпики переодевают пиджаки, куртки, картузы, поэтому надо смотреть на туфли и штаны – эту часть гардероба не меняют. Во-вторых, можно спрятаться за углом и понаблюдать: не стал ли кто метаться или бегать? Но это стоит делать только в крайнем случае, ведь так выдаёшь, что знаешь о слежке.
Лучше затеряться в больших магазинах: заговорить с барышней и предложить донести сумки до пролётки, а может, и прокатиться вместе с ней. Или, наоборот, посочувствовать толстой мамаше, которая не справляется с капризным младенцем, взять его на руки и пойти дальше с ними по Пассажу. Охранка в таком случае пребывала в недоумении – стоит ли следить дальше?
Сейчас за Санькиной пролёткой не быстро ехала вторая, в которой сидел шпик в мышином пальто и дурацком крестьянском картузе.
