– Давай, молодые бойцы, налетай! – сказала она при этом.
Надо было видеть, с какой жадностью дети поглощали еду, причем я от них не отставала. Рис с курицей, паштет, еще что-то – все это Янка, не избалованная разносолами, охарактеризовала одним словом: «Объедение!» Ника вскрыла еще несколько пакетиков, которые не требовалось разогревать.
– «Яблочное пюре», – прочитала Янка на упаковке, которую только что тщательно выскребла ложкой. Она бы наверняка еще и языком вылизала, если б никто не смотрел…
– Спасибо, тетя Ника, – сытая и довольная, вежливо поблагодарила она.
– Не «тетя Ника», а «товарищ сержант», – поправил ее Митя.
– На здоровье, боец Заяц! – улыбнулась Ника и ласково потрепала смущенную девочку по макушке.
Словом, мы все уминали армейский паек за обе щеки и при этом нахваливали, и только один Антон с кислым видом вяло ковырялся в контейнере, меланхолично прихлебывая свой компот.
– Что, невкусно? – спросила я.
– Боюсь, что мне такое нельзя… – он поднял на меня свои страдальческие глаза, – у меня гастрит… и печень больная…
Я заметила, что Ника незаметно наблюдает за нашим диалогом.
– Но есть-то надо! – попробовала я переубедить Антона, который был уверен, что страдает множеством разных болезней, в большинстве своем реально не существующих.
– Да у меня и аппетита что-то нет… – тихо проблеял в ответ Антон, медленно поднося ложку ко рту, словно делал это под дулом пистолета.
– Антон, может, съешь хотя бы яйцо? – настаивала я. – С помидоркой…
– Мне противопоказан холестерин… – последовал его печальный ответ, – а помидоры немытые, наверно…
Тем временем Ника все внимательнее поглядывала на Антона, и в ее взгляде начало появляться нечто, из-за чего мне стало ясно, почему ей дали такой позывной.
– Ну хоть хлеба поешь! – уговаривала я Антона, как маленького ребенка.
– Я белый хлеб вообще не ем… – решительно замотал он головой.
– Ну тогда галету попробуй, – убеждала я его, чувствуя, что во мне проснулся какой-то спортивный азарт накормить нашего тощего хореографа.
– Я не люблю галеты… – при этих словах Антон даже поморщился, как будто я предложила ему отведать какую-то гадость.
Ника вдруг резко встала и куда-то отошла, а мы с детьми принялись за кофе. До чего же он был хорош! Крепкий, сладкий, ароматный – в магазине такого не купишь. И только Яна осталась равнодушна к этому божественному напитку – она продолжала пить компот, жмурясь от удовольствия – в нашем лагере редко наливали добавки.
И тут вернулась Ника. Она присела рядом с Антоном, и, улыбаясь настоящей улыбкою кобры, протянула ему пучок травы.
– На, угощайся! – сказала она, и все притихли, с интересом наблюдая за разыгрывающимся спектаклем.
– Что это? – пробормотал Антон, растерянно моргая.
– Ну как что – твой рацион, – ответила та совершенно нейтральным голосом, – для твоего гастрита – то что надо! Нежирно, некалорийно, без холестерина, к тому же переваривается хорошо – по крайней мере, бараны не жалуются.
Антон растерянно моргал, глядя на пучок травы, которым Ника потрясала перед его носом.
И тут на это шоу обратил внимание капитан Серегин. Он нахмурился и торопливо подошел к нам.
– Кобра, отставить! – отрубил он, – пойдем-ка побеседуем… – его тон не сулил ничего хорошего.
Ника усмехнулась, бросила траву в сторону и последовала за командиром, успев тихо прошипеть Антону напоследок:
– Я тебе вот что скажу, Танцор… Ты что, думал – тут диетическая столовая при пансионате? Еще раз будешь нос от еды воротить – я тебя твою кепку сожрать заставлю!
