Беркут усмехнулся, и кончиками пальцев очертил её подбородок. Вот… Вот сейчас она скажет, чтобы он проваливал… Еще секунда… Она громко выдохнула, и услышала, как то же самое сделал и он. Теперь его рот был почти у уголка её рта, и Белка замерла. Да, пора остановиться. Они ведь незнакомы! Что она творит?
— Да… — сорвалось у неё прежде, чем она успела обдумать эти слова.
Но она притянула его к себе. И, конечно же, не давая её мыслям вернуться в нужное русло, мужские руки обняли Беллу, уверенно, будто заявляя права на её тело. Она ощущала беспомощность, и, что самое постыдное, вспыхнувшее желание продлить ласку, получить большего.
И мир начал расплываться, теряя четкость, но это от того, что веки вдруг стали свинцовыми, и ей пришлось их сомкнуть. Так было гораздо лучше, темнота не пугала, она прятала её бесстыдство. Губы Беркута соединились с её губами, принуждая раскрыться навстречу, и тут же захватили в плен, яростно, напористо, лишая воли. По каждому нерву Белки пробежали искры тока, будя в теле неведомые ранее чувства, обостряя восприятие, и даже пугая. Какой же он властный и нетерпеливый… Но она готова сдаться, пусть только не разрывает сладостного контакта губ.
А потом она с изумлением поняла, что так же неистово и глубоко целует Павла. И это было невероятно, ощущать, как они тесно прижимались друг к другу, и вспотевшие ладони блуждали, исследуя, сталкиваясь, и снова разбегаясь. По спине, вдоль позвоночника, по бедрам, — Белку несло в пропасть, и она очень смутилась, уловив свой собственный стон.
— Сла-а-аденькая… — прохрипел Павел, зарыв пальцы в каскад её густых волос. — ты такая сладенькая, что еще один поцелуй, милашка, и я пошлю на хрен все свои дела.
А она не могла вымолвить ни слова, упивалась запахом его кожи, и глупо думала о том, что на вкус он, наверное, столь же восхитительный. И что ей хотелось бы узнать это немедленно, лизнуть его щеку, сейчас уже не колючую от жесткой щетины, или всосать его нижнюю губу, чтобы испить его рваные выдохи до дна.
— Спасибо. — срывающимся шепотом просипела Изабелла, спрыгнув на пол, и старательно пряча взгляд. — меня никто так не целовал. Мне понравилось.
Беркут расхохотался, снова неожиданно, искренне, заразительно. И Белка, не выдержав, начала вторить ему, заливаясь смехом. Ей было хорошо, даже головная боль от похмелья куда-то исчезла. И стыд пропал тоже.
— Чёрт, ладно. — отсмеявшись, хмыкнул Павел, подмигнув ей, — ты девчонка, что надо. С тобой не соскучишься. Короче, пулей в ванную, кофе я щас сварю. Далеко до твоей деревни?
И тут Белла вспомнила, что так и не позвонила матери, а та, должно быть, волнуется. И Женька, небось, потерял её вчера. Телефон-то разрядился еще по дороге сюда, но она забыла попросить у Павла зарядное устройство. Пришло время возвращаться в реальность, которая была не слишком приятной.
***
Увидев неказистый домишко, окруженный стеной бурьяна, Павел присвистнул. На лице его было так ярко выражено изумление, что Белка горько усмехнулась.
— Да. Вот здесь я и живу.
— Твой отец — итальянец? Или ты приврала для красного словца?
— Нет. Это правда! — сердито возразила она, выбравшись из машины. — он умер, когда мне было пять лет. Я его плохо помню. Он был богатым человеком, да что там… Еще год назад у нас с мамой было всё — дом в Москве, прибыльная компания, я училась во Флоренции. А теперь сам видишь.
