— Это твой знак протеста, да? Ну, вроде как всё это символы того, что губит мужчину?
На его лице мелькнуло нечто сродни изумления. А свободная ладонь накрыла её руку, и взгляды их пересеклись.
— Откуда знаешь про значение таких татушек?
— Я много чего знаю. Значит, угадала?
Павел не стал отрицать, задумчиво всматриваясь в рисунок. Набил он это тату в далёкие года молодости, ещё не избавившись от юношеского максимализма. В ту пору он искренне считал, что алкоголь, азартные игры и наркотики это и есть зло. Убеждение это Беркут пронес через года, ни разу не притронулся к дури, спиртное употреблял в разумных количествах, и беспорядочных связей с женщинами старался не заводить.
Мужчине не нужно доказывать окружающим, что он способен достойно обеспечить себя, содержать семью, чтобы любимая женщина и дети ни в чем не нуждались. Важно самому знать, что он не мудак по жизни, и быть самодостаточным.
Разговор про татуировки был Беркуту неинтересен. Сейчас он, пожалуй, жалел, что носил на теле эти «отличительные» знаки. Это делало его уязвимым, словно он был заклеймен, и любая мразь могла опознать его по этим нательным протестантским воплям.
Белка наливала чай в смешные пузатые кружки, а он бесстыдно любовался ею. Джинсовые шортики соблазнительно обтягивали аппетитные ягодицы, белая майка на одно плечо притягивала взгляд, и Павлу очень хотелось увидеть то, что пряталось под ней. Девчонка была утонченно красивой, изящной, в разрезе глаз и очертаниях губ проскальзывало сходство с её матерью, и теперь он не сомневался, что вчера не обознался.
Баба на крыльце и была Ангелиной, она мало изменилась за прошедшие десять лет, он даже вспомнил, как между собой называли ее девочки, которые работали у нее в модельном агентстве — Черным Ангелом...
— Если спрошу, ответишь честно? — прервала его размышления Белла.
Павел кивнул, глядя на нее снизу. Она стояла перед ним, облокотившись о стол, и он нахально заглянул в вырез ее майки. Аж зуд в ладонях начался, до того одолело желание сорвать эту тряпку, стиснуть в ладонях упругие груди с торчащими сосками. Лифчика на девушке не было, это Паше отчего-то понравилось. Впрочем, он уже понял, что она без комплексов, хотя и не потаскушка, как поначалу решил.
— Ты знаком с моей мамой?
Вопрос не был неожиданным, Беркут вчера заметил, что Белка о чем-то догадалась, когда он разглядывал Ангелину. Врать и юлить он не любил, поэтому коротко произнес:
— Возможно. Уверенности на сто процентов нет. Я видел ее издалека. Для тебя это важно, милашка?
Она пожала плечами, водя длинным ногтем по его запястью до кромки татуировки.
— Конечно. Мне показалось, что мама испугалась. — Белла поймала его взгляд, — вы были любовниками?
— Нет. — с раздражением возразил мужчина, откинувшись на спинку кресла, — пересекались раза два в прошлом. И это были не самые приятные моменты.
Белка не знала, вздохнуть ли с облегчением или ещё расспросить Беркута о матери. Что, интересно, между ними произошло? Похоже, Павел не хотел поднимать эту тему, может, имеет смысл заставить мать рассказать правду?
— Что замолчала, малая? — с улыбкой спросил он, и, сжав её пальчики, поднес к своей щеке. — угощай чаем, что ли...
Она улыбнулась, позволив ему ласково потеряться щекой о ее ладошку. Этот простой жест вызвал у нее мелкую дрожь, и Белка смущённо закусила губу.
— Ты ведь приехал не только за тем, чтобы чай со мной пить.
