Едва она отошла, Сирин попробовал кофе – и с отвращением отставил.
– Такая же ячменная бурда, как у нас, – пожаловался он тихо. – Стоило лететь за семь тысяч километров.
Зато от пива не оторвался, пока не вытянул всё до капли. Грустно поглядел на пустую бутылку, и Варламов пододвинул свою.
– Пей, я всё равно за рулём.
Он жевал непривычно огромный бутерброд, запивая тёплым невкусным кофе, и в голове теснились мысли:
«А что дальше? Куда направимся? Что тут вообще делать будем?».
Он вдруг остро ощутил свою чуждость этому опрятному ресторанчику и всему городку за его стенами. «Другой Дол», – вспомнил название. Действительно, всё другое. Ему остро захотелось в свою комнатку в Кандале, но тут Сирин ткнул в плечо пальцем:
– Спроси, есть у них настоящий кофе? Я сам стесняюсь. Произношение у меня швах, да и словарный запас кот наплакал.
Варламов механически перевёл вопрос появившейся официантке. Та заулыбалась:
– Да вы миллионеры, ребята. И машина у вас, – она глянула в окно, – давно такой не видала. Это будет стоить пятьсот монет.
У Сирина открылся рот. Он обвёл рукой столик и на плохом английском спросил:
– А за это сколько?
Официантка поджала губы и оглянулась.
– Триста, – сказала она заметно холоднее.
Сирин с вздохом вытащил из кармана пачку купюр. Варламов глянул: зеленоватые, с портретами бородатых господ – кажется, первые президенты. Сирин отсчитал требуемое количество и передал официантке. У той даже глаза расширились:
– Надо же, старые! Извините ребята, пойду, проверю.
Исчезла, и Варламов стал гадать, что она имела в виду: может, счётчик вторичного излучения? Но тут входная дверь отворилась, и по спине пробежал неприятный холодок. Вошёл плотно сбитый мужчина в белой рубахе и с бляхой на груди, Варламов моментально опознал знакомую по фильмам звезду шерифа. На поясе у мужчины и в самом деле висела кобура. Окружающее вдруг показалось Варламову нереальным, словно смотрел очередной американский боевик – с самим собой в качестве действующего лица.
– У тебя клиенты, Мэри? – спросил шериф у появившейся официантки. На Варламова с Сирином даже не поглядел.
– Какие-то приезжие, Боб. – В голосе официантки слышалось облегчение. – Представляешь, расплатились старыми. Но на гробокопателей не похожи, деньги чистые.
Шериф повернулся к двум приятелям, неторопливо пододвинул стул и сел. Потом положил ладони на колени и наклонился вперёд. Лицо у него было круглое, добродушное, и таким же добродушным голосом он спросил:
– Вы откуда, ребята? Покажите свои гражданские карточки.
– Наверное, с юга, – подала голос официантка. – У этого, помоложе, южный выговор. Когда я была…
– Помолчи, Мэри! – недовольно отрубил шериф. – Итак, гражданские карточки. И где взяли машину? Номерной знак штата Иллинойс, сейчас такие не действуют.
Варламов прекрасно всё понял, разобрать речь в фильмах бывало труднее. Надо было отвечать, а они заранее ничего не придумали. Так что вздохнул и скучно сказал:
– Нет у нас никаких карточек. Мы из России. Прилетели на самолёте в Гринфилд, взяли там брошенную машину и заехали сюда кофе попить. Извините, но виз нет. Получить их у нас негде.
Лицо шерифа почти не изменилось, только карие глаза потемнели, да верхняя губа приподнялась в нехорошей усмешке. Варламов обратился к Сирину по-русски:
– Миша, скажи что-нибудь.
– Всё так, – подтвердил Сирин на ломаном английском. – Туристы мы. – И добавил по-русски: – Неужели непонятно, ёлки-моталки?
