В зеркале мира - страница 21



Взяв блокнот, он написал: “Не переживай. С тобой всё в порядке?”

Он старался улыбаться, как мог.

“Мне пора, – написала она в ответ. – Береги себя”.

Он кивнул, понимая, что ему здесь больше нечего делать. Он развернулся и пошёл прочь, стараясь не смотреть на Лизу, чтобы не видеть её боли.

Оставив ее с этим человеком который её не ценит, и не дорожит ей. Он в эту секунду начал её ненавидеть.

Он шёл по ночному городу, чувствуя себя опустошённым и разбитым. Его плечи поникли, шаг стал неуверенным, а в душе поселилась холодная тоска. Ему казалось, что весь мир сговорился против него, что он никогда не сможет найти своё место в этом городе, что его немота – это проклятие, которое обрекает его на одиночество.

Он знал, что ему нужно было идти дальше, нужно было продолжать искать свою правду, свой путь. Но сейчас он чувствовал лишь усталость и разочарование. Ему хотелось одного: чтобы кто-нибудь его обнял и сказал, что всё будет хорошо.

Он не мог найти ответ на вопрос: что это была за боль которую он чувствовал? Толи ему было жалко девушку, толи себя в этой ситауции.

Он шёл по ночному городу, промокший до нитки, как побитая собака. Дождь барабанил по тротуару, отражая тусклый свет фонарей, создавая иллюзию бесконечного лабиринта. Растоптанные ромашки, словно совесть, преследовали его в мыслях. Майкл чувствовал, как его переполняют обида, разочарование и беспомощность. Он будто провалился в какой-то тёмный колодец, из которого не было выхода.

“Какого черта я вообще сюда приехал? – думал он, – Зачем я пытаюсь изменить этот мир, если сам не могу справиться со своей жизнью?” В такие моменты немота была не даром, а проклятьем.

Он брёл по улицам, не видя цели. Город, ещё недавно казавшийся ему полным возможностей и надежд, теперь давил своими серыми стенами и равнодушными лицами прохожих. Он хотел убежать, спрятаться, исчезнуть.

В голове всплыли слова Жан-Пьера: “Боль – это топливо для творчества”. Но сейчас он чувствовал лишь выгорание, опустошение, полное отсутствие вдохновения. Ему казалось, что он больше никогда не сможет взять в руки камеру, что его талант умер, не успев расцвести.

Дойдя до своего дома, он поднялся в свою комнату, запер дверь на замок и рухнул на кровать, не раздеваясь. Он лежал, уставившись в потолок, и пытался унять дрожь. В голове крутились мысли о Лизе, о Марке, о несправедливости этого мира. “Почему всегда так? Почему хорошие люди страдают, а плохие процветают? Где справедливость?”

Внезапно он услышал громкий стук в дверь. Он не хотел никого видеть, не хотел ни с кем разговаривать. Все, что ему сейчас было нужно – это тишина и покой.

Но стук продолжался, становясь все более настойчивым и раздражающим.

Наконец, он не выдержал и открыл дверь. На пороге стояла Хлоя, его соседка-художница, с бутылкой вина в одной руке и огромным пакетом чипсов в другой. На ней был цветастый халат, на голове – дурацкий колпак в виде единорога, а на лице – озорная улыбка.

“Привет, сосед! – прокричала Хлоя, едва не свалившись на него. – Что за кислая мина? Я слышала, ты сегодня не в духе. А у меня как раз вечеринка! Приходи, развеемся!”

Майкл покачал головой, показывая, что он не хочет идти на вечеринку.

“Ну и зря, – сказала Хлоя, нахмурившись. – Нельзя же постоянно грустить и унывать! Нужно иногда отпускать все проблемы и просто веселиться. Знаешь, как говорил мой любимый художник Сальвадор Дали,