– Мне нельзя пить больше двух коктейлей, – вдруг шепчет мне на ухо лучшая подруга. – В голове появилось навязчивое желание позвонить твоему брату и попросить его приехать.
Это настолько неожиданно, что мне приходится прикусить губу и изо всех сил сохранять невозмутимый вид. Тот факт, что я тоже выпила гораздо больше двух коктейлей, не помогает от слова «вообще».
– Не смей смеяться, – отчитывает меня Эмма.
Я направляю все свое внимание на мужчину, который жарит нам огромный блин и посыпает его сыром. На стойке лежит несколько визиток, на которых рекламным шрифтом из нулевых написано:
«Бретонские крепы, почувствуй вкус настоящей Франции!»
– И не смей делать вид, что приготовление блинчиков столь залипательное занятие! – пыхтит моя лучшая подруга.
– Я? Даже и не думала. – Вот только мне никак не удается скрыть глупую улыбку. Миссия «Оставаться невозмутимой» с треском провалена.
Эмма пихает меня в бок.
– Только не смей рассказывать об этом своему братцу, – предупреждает она и воинственно тычет меня пальцем в грудь.
– О чем именно? – хлопая глазами, переспрашиваю я. – О твоем навязчивом желании заняться с ним сексом?
Подруга в шоке смотрит на меня и громко шикает, с подозрением поглядывая на Анабель. Последняя с довольным видом сидит на лавочке и уплетает за обе щеки свой огромный гречневый блин.
– Анабель нас не слушает. Ее не интересует ничего, кроме крепа, – беззаботно отмахиваюсь я. – В любом случае Поль абсолютно точно чувствует то же самое. Так что звони, я возьму астролога на себя, и мы в одно мгновение исчезнем из твоего жилища.
Лиловая челка Эммы попадает ей на глаза, и она сдувает ее с лица.
– Я не хочу заниматься сексом с твоим братом! – сквозь зубы шипит она. – Как тебе такое могло прийти в голову?
Складываю руки на груди и постукиваю пальцами. Весь мой вид говорит: «Расскажи об этом кому-нибудь другому».
– А зачем тогда звать его в два часа ночи? – елейным голоском интересуюсь я.
– Ну, знаешь ли… – Ее щеки покрываются румянцем, а зеленые глаза смотрят куда угодно, только не на меня. – Почему сразу секс? Куда пропала, черт возьми, романтика?
Я приподнимаю бровь:
– Романтика?
– Да, именно! Романтика! – возмущается она. – Что, если мне хочется погулять с ним по ночному городу?
– Держась за руки? – саркастично уточняю я, чем злю Эмму еще больше.
Подруга стреляет в меня взглядом:
– Именно, Полин. Держась за руки! Ловя смущенные взгляды друг друга и разделяя неловкий смех. И быть может, на одном из мостов мы остановимся и будем смотреть, как огни города переливаются в водах Сены и… – Она запинается, голос стихает до едва уловимого шепота. – И он возьмет мое лицо в свои ладони, наклонится и поцелует меня. – Эмма опускает взгляд. – Знаешь, как бывает в книгах, – заканчивает она с грустной ноткой в голосе.
До чего же она романтична, ей бы самой писать такие книги! У меня даже сердце екнуло от такой картинки.
– Думаешь, так бывает в реальной жизни? – тихо спрашивает Эмма.
Я точно не тот человек, которому стоит задавать подобные вопросы. Ведь я отвечу категорично: «Нет». Любви, что описана в книгах, не существует в реальной жизни. В реальности мужчины нарушают свои обещания и вообще далеки от той идеальной картинки, которая изображена в романах. Но, глядя в глаза лучшей подруги, я не решаюсь своей резкостью разрушить ее воздушный замок. Могу, но мне не хочется этого делать. То ли алкоголь пробудил во мне романтическую сторону, которая обычно дремлет где-то глубоко, то ли вера в Поля… Сколько лет он тайно в нее влюблен? Пять точно. Возможно, ради нее он и станет тем самым идеальным книжным героем?
