Он слишком хорошо знал Даниэля, чтобы понимать, как сложно протекали его отношения с матерью. Нежелание отпустить и невозможность удержать: безысходность, которая не миновала даже всесильную правительницу.
– Просто Ее Величество не привыкла, – Даниэль решительно встал, как делал всегда, когда речь заходила о престолонаследии, – что найдется тот, кто посмеет отказаться от трона и ослушаться ее приказа.
– Тебя невозможно понять, – недовольно протянула девушка, – готов отдать власть и трон, чтобы жить вне замка, с простыми людьми!
– Действительно! – издевательски протянул юноша – Удивительное дело: я сам желаю распоряжаться своей жизнью! Разве я этого не достоин?
Реймонд улыбнулся.
– Настойчивость Ее Величества вопреки твоему нежеланию наводит на мысль, что ты себя недооцениваешь…
Даниэль обернулся.
– Рей, быть королем – это не привилегия. Это жертвование собственными интересами во имя королевства, во имя других. А я никогда не хотел быть королем. Это чужое для меня королевство, и я слишком долго живу чужой жизнью. Я хочу сам выбирать свое будущее. Это игра интересов, которую я когда-нибудь выиграю.
– В равной борьбе всегда побеждает тот, – Реймонд наклонился к Агнесс и поцеловал протянутую ему шелковую перчатку, – кто находит у противника его слабое место. И поверь, королева знает о тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Поэтому ее следующий ход уже сделан. Ты слышал о новости? Гроза надвигается.
Юноша замер в дверях.
Его никогда не воспринимали просто как сына королевы, хотя и этого бы он не желал. Он всегда чувствовал приставку «человек», и это «отделение» от вардаров в какой-то момент из неприятия превратилось в гордость. Да, он другой. Но по мере того как он взрослел, интерес к его личности не только не иссякал, но подпитывался многочисленными слухами, в которые, казалось, только он один оказывался верить. Как бы он ни хотел – он был среди «золотого круга» избранных королевы. И все знали, что именно из этого круга юношей, обученных с малых лет наукам и военному ремеслу, она выберет наследника. А он хотел собственной жизни. Жизни, о которой у него сохранились воспоминания. Вне этого круга, где о каждом твоем шаге не докладывают королеве. И она знала, что он сбегает в город вопреки ее приказам. Но ведь каждый раз он возвращается…
Теперь Ее Величество намеревалась сама застать его врасплох: своего рода отмщение за непокорность.
Даниэль обернулся.
– И она сказала, когда это будет?
– Завтра вечером. Ты играешь с непосильным для тебя противником.
Юноша устало выдохнул.
Откуда-то снизу донеслась едва уловимая мелодия клавесина.
Даниэль приложил палец к губам.
– А знаешь, что мы сделаем, Рей? Навестим Ее Величество. Прямо сейчас.
Реймонд ухмыльнулся, а на лице Даниэля появилась одна из тех улыбок, которой он сопровождал все свои спонтанные и опасные проделки.
– Даниэль, я клялся Ее Величеству, что буду отговаривать тебя от твоих сумасбродных выходок. Помнится, в прошлый раз ты заставил ее понервничать. – Реймонд довольно потер руки в черных перчатках, он был соучастником проделок Даниэля. – И ты, конечно, понимаешь, что она скажет…
– И именно поэтому мы это и сделаем.
Агнесс даже не успела возмутиться: словно два черных ворона, их плащи взметнулись среди портьер и оба выпорхнули с балкона, зацепились за карниз и с шумом влетели в огромные распахнутые створки просторного зала. Танцующие в ужасе кинулись кто куда, не понимая, что происходит. И только почти совсем глухая старенькая пианистка в круглых очках продолжала усердно давить на клавиши, извлекая заунывные звуки и не замечая образовавшегося вокруг хаоса.
