Господи, Слава Тебе, что явил нам этих мучеников, которых коснулась Искра Божия и они нашли в себе смелость не затоптать ее. Мир жесток к любому проявлению истинной Любви и благородства. Без Любви и благородства любое творчество превращается в подряд на малярные работы и духовой оркестр в стройбате…
Будьте смелыми, будьте отчаянно и безрассудно смелыми, сгорите, летя к этой свече, но не смейте наступать на горло собственной песне. Не слушайте никого. Слава Богу, я никогда не вникал в «разумные советы»… которые, конечно, оказались верны, но зачем мне была ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ! Берегите собственные ошибки и падения, именно они дороже любой всепрощающей победы, потому что только через настоящую, уничтожающую боль можно постичь истинную ценность того, что есть миг в размерах вселенной, то, что мы называем Жизнью, Богом данный шанс сделать этот мир хоть чуточку светлее.
…без всяких сомнений в нас есть те самые демоны, которые жрут водку, бьют морды и гадят в парадной, если выпито пиво. Совесть это один из Даров Божьих каждому человеку. Её как Дар – не обмануть. Как же неожиданно стыдно наутро после пьянки, после склоки с близкими или после, казалось бы, никем не виденного греха. Совесть не обмануть, можно быть либо с Ангелами, либо с демонами, а на заборе между ними всегда больно заднице… Если выбирать, кого кормить, кормите Ангелов, они не подведут…
Сломанный палец, спасший жизнь
Тренировка шла к концу, не предвещая никаких сюрпризов, как вдруг я словил маэ гери (фронт кик) на вытянутую ладонь. В пылу боя даже не почувствовал ничего, но как только время вышло, увидел мизинец на правой руке, верхняя фаланга которого игриво смотрела в сторону, как знак правого поворота.
Делать нечего, поехал в травмпункт. Летний вечер пятницы, удушливо и мрачно переходящий в потную летнюю ночь. В травпункте был традиционный для пятницы набор: порезанный бутылкой интеллигент, который все грозился позвонить куда следует, если не поторопятся и не примут его вне очереди; мама с дочкой-подростком, у которой, очевидно, была сломана ножка; и пара каких-то работяг с арбузно-раскрашенными лицами, спавших в объятиях Диониса, а точнее, Спиритуса.
Я дожидался своей очереди, не особо отягощаясь травмой. Пропустил вперёд и девочку, и очкарика с порезами. Вдруг скорая привозит бледного парня в рубахе с коротким рукавом и светлых брюках. Сестра ввела его под руку и посадила рядом со мной на кушетку. Парень был чист, не пах спиртным и выглядел как унылый инженер с завода, которому грустилось и хотелось спать. Следов насилия видно не было – что даже странно. Сестричка выпорхнула от «Айболита» и проворковала мимоходом:
– Вас вызовут. Он пока занят…
Таинственный «он» был плотно занят уже около получаса, судя по визгам и стонам порезанного гражданина.
Я прислушивался к трелям, удивляясь способностям придумывать мат у «полупрозрачных любителей» Тургенева и Куприна. Очкарик просто фонтанировал неологизмами фекального свойства. Вдруг я услышал протяжный выдох, даже скорее, длинный стон. Привезенный новичок мраморно побелел лицом и что-то шептал бескровными губами.
– Алё, дружок, ты чего? – спросил я его по-свойски, как подобает завсегдатаем травпунктов, ментовских обезьянников или ветерану общественной бани.
Губы уронили на пол только одно слово:
– Ффсё…
Он как-то осел на стуле, и его рубаха распахнулась чуть более того, что было. В груди, прямо под сердцем зияла дыра колотой раны. Поразительно, что крови не было даже вокруг нее…
