– Да, чего трезвонишь?
– Алиса…
Софи?!
– Софи, привет! Как я рада тебя слышать! Как дела? Весь день звоню, никак не могу дозвониться!
– Алиса…
Да что с ней? Что за голос такой, заупокойный?
– Софи, чего ты молчишь? Как вы? Как Саша? Где Марк? Он мне третий день не звонит. Я сегодня не смогла дозвониться…
– И не сможешь… больше…
В груди что-то ёкнуло.
– Не поняла, – ледяным тоном произнесла я.
– Марк больше не… Алиса, его больше нет, – послышалось всхлипывание.
Что несёт эта дура?! Как это нет?! Что за ересь?
– Софи! Я не понимаю… Где он? Можешь нормально сказать?
– Марк… умер.
Лоб мгновенно похолодел. Я перестала дышать. Губы задрожали, а горло сжалось так, что я не могла произнести ни звука. Сердце, казалось, остановилось на секунду, чтобы затем забиться с утроенной силой, разгоняя по телу волны холодного ужаса. Но разум отчаянно цеплялся за спасительную мысль – это ошибка, это не может быть правдой, сейчас Софи рассмеётся и скажет, что всё хорошо. Это просто шутка такая…
– Софи, это хреновая шутка, – прошипела я.
– Какие шутки?! Его убили! Он мёртв! Понимаешь?! – голос Софи сорвался на крик, но затем так же резко ослаб. – Прости, не могу говорить… Держись, дорогая. Позвоню завтра.
Она сбросила звонок, а я так и продолжала держать телефон около уха, слушая тишину. Пустота в динамике отдавалась пульсирующей болью в висках. Слёзы сами покатились из глаз – обжигающие, застилающие весь мир мутной пеленой. Нет. Этого не может быть. Он не может… умереть. Это слово застряло комом в горле, я не могла даже мысленно произнести его полностью. Это слово било метко и наверняка, заставая врасплох, обезоруживая своей беспощадностью.
Я схватилась за волосы и заметалась по кухне, задыхаясь от накатывающей паники. Внутри всё сжалось в тугой узел, каждый вдох давался с трудом. Комната вдруг стала невыносимо тесной. Воздух превратился в густую патоку, которой невозможно дышать. Я кинулась к окну, распахнула – надо больше воздуха! Лёгкие обожгло ледяным ветром.
Нет, этого не может быть. Марк? Умер? Само его имя пронзило меня больнее удара ножом. Колени подкосились, и я рухнула на пол, прижавшись спиной к холодильнику. Холод с улицы пробирал до костей, но я ничего не чувствовала, кроме разрывающей грудь боли.
Сердце не бьётся. Я его не слышу. Бедное моё сердце… оно не вынесет этого. Мой любимый, мой единственный не может… умереть. Каждое слово отзывалось новой волной мучительной агонии. Убили… Кто? За что? Он же такой сильный, он же быстрее многих вампиров из-за своих генных мутаций… Как его можно убить? Как?! Вопросы со скоростью урагана пролетали в моей голове, сменяя друг друга и врезаясь в сознание острыми осколками. Не может быть этого. Не может. Даже теоретически. Мои пальцы судорожно сжимались и разжимались, ногти впивались в ладони до крови, но физическая боль казалась ничтожной по сравнению с тем, что творилось внутри.
Я вскочила на ноги так быстро, будто меня окатили водой. Нет, этого точно быть не может. Я уверена. Кто-то где-то что-то перепутал. И я сойду с ума, если поверю в это. Надо поспать. Эта мысль возникла как спасательный круг, за который я отчаянно ухватилась. Ночь пролетит быстро, а завтра Софи позвонит мне и скажет, что это шутка, или что случилось недоразумение. В груди затеплилась слабая, отчаянная надежда, заставляя сердце биться чаще.
Пульс стучал в висках. Я просто так не усну. Где таблетки? Порывшись в нижнем ящике стола, я достала снотворное. Руки дрожали так сильно, что я едва могла удержать их. Никогда не пользовалась, самое время попробовать. Одна-две таблетки… Не тот случай. Да что будет от снотворного? Быстрее усну. Я выпила восемь таблеток залпом, запив водой из-под крана и чувствуя их горький привкус на языке. Затем пошла в ванную, цепляясь за стены, чтобы не упасть. Нужно смыть косметику. Спать накрашенной вредно, кожа испортится, ресницы вылезут. Зачем я такая нужна буду Марку?
