Я наклоняюсь ближе, а затем быстро, как не смог бы человек, Лукка касается моего лица одной рукой, зажимает мой подбородок между большим и указательным пальцами и смотрит.
В нормальной ситуации я бы, конечно, отстранилась, но мне нужно знать, что будет дальше. Надо завоевать его доверие. Медленно проводя пальцем по моей шее, он приближается ко мне. Его губы выглядят мягкими, и, возможно, все было бы не так ужасно, если бы я…
Вскрикиваю, ощутив боль от раны на шее, и дергаюсь от укуса. Его белые как кость глаза впиваются в мои, пока он касается царапины и убирает окровавленный палец. Медленно, словно призывая ему помешать, Лукка подносит его ко рту и слизывает каплю моей крови, будто пробует хорошее виски. Через мгновение он сплевывает и морщится от отвращения.
– Ну, привет, Ведьмочка, – нежно произносит Лукка.
Проклятье, он меня раскусил! Хуже некуда.
Пытаюсь отползти назад, но он хватает меня за лодыжки и тянет на себя, так что мои ноги теперь свисают со сцены.
Лукка улыбается, его клыки сверкают в тусклом свете комнаты. Затем он снимает с меня парик и отбрасывает в сторону.
Я изо всех сил пытаюсь дышать равномерно. Так ли это важно, что он знает обо мне? Скорее всего, ему неизвестно, что я репортер. Но другое дело – Ведьмы. Он действительно может их ненавидеть.
– Что ты делаешь в «Черном кролике», Брэнди? – Голос каменный, а лицо неподвижно.
Не отвечаю, и он с силой встряхивает меня.
– Кто прислал тебя?
Начинаю импровизировать.
– Ты, Лукка. Мне хотелось встретиться с тобой. Я много слышала о тебе.
Целюсь прямо в его тщеславие. Если не сработает, то придется достать нож из пальто и целиться во что-нибудь другое. Он тянет за один из моих ремней, а затем резко отпускает.
– Очень лестно. Что ты умеешь?
– О чем ты?
Лицо Лукки в сантиметре передо мной, холод его золотых цепей ощущается на моей груди. Я смутно осознаю, что он стоит между моих ног.
– Не прикидывайся тупой американкой. Какой у тебя Ведьмовской дар? – шепчет он мне на ухо.
– Я Верити. Распознаю ложь.
Лукка делает шаг назад, а я поднимаюсь следом, чувствуя некоторое облегчение.
– И это все? – спрашивает он.
Несмотря на то, что в комнате холодно, мои щеки горят от того же унижения, которое преследовало меня всю жизнь. Саския, дочь одной из самых могущественных Ведьм в мире, но все, что она может сделать, это распознать ложь. Как убого.
Кажется, он начинает терять ко мне интерес, а этого я допустить не могу.
– Еще умею разговаривать на многих языках, в том числе на русском, – добавляю неуверенным тоном.
– Мы идем к моему брату, – говорит он, поднимая бутылку, в которой, как я теперь уверена, кровь какого-то бедняги.
– За здоровье, – восклицает он по-русски, желая мне крепкого здоровья, прежде чем сделать еще один глоток. – Костя, возможно, заинтересуется твоими услугами.
Константин?
– Услугами танцовщицы? – Мой голос запинается.
Лукка задирает голову к потолку и смеется, долго и громко.
– Ладно! Поняла, – вскрикиваю я.
– Прости, Ведьмочка, но танцуешь ты дерьмово. Как старая пьяная бабуля в движущемся автобусе.
Он хохочет. Его призрачно-белый взгляд определенно кажется сумасшедшим, в хорошем смысле. Мгновение спустя его лицо становится серьезным, и Лукка рассматривает меня, наклонив голову.
– Но Костику ты такой не понравишься. Нет, Костя любит все прекрасное и совершенное. Твой парик дешевка, – Лукка поднимает его со сцены и бросает за спину. Затем он дергает еще один из моих ремней. – И одеяние тоже.
