На улице нас ждала чёрная Mazda.
Ольга Георгиевна вышла из машины, взяла у меня пакет. Положила его на заднее сидение, прижала меня к себе и еле слышно произнесла:
– Вот и всё, сынок. Сейчас мы поедем домой.
Она была такая тёплая, такая уютная, что не хотелось выпускать её из своих объятий. Тем временем подошёл Андрей Валентинович. Ольга Георгиевна отступила.
– Ну что ж, Иван, перед тобой открывается новая жизнь. Цени это мгновение, не забывай наш детский дом и меня. – Торжественно произнёс он. – Вот, тут моя визитка, – сказал он, доставая из нагрудного кармана синюю стильную карточку. – Будет грустно, звони. Хотя с такими классными родителями, уверен, скучать тебе не придётся, – он подмигнул и широко улыбнулся Ольге Георгиевне.
Затем он крепко пожал мне руку, обнял по-отечески и развернулся к моей будущей маме:
– Берегите его, ради Бога. Он у вас самый лучший. Я привязался к нему, как к родному.
– Ну конечно, Андрей Валентинович, о чём может быть разговор? Была очень рада познакомиться.
Ольга Георгиевна заботливо открыла передо мной дверь, бережно усадила, накинула мне на плечо ремень безопасности. Сама села на переднее сидение рядом с Владимиром Александровичем и долго махала нашему воспитателю.
Я тоже ему помахал, но, думаю, вряд ли он это увидел через тонировку. Пока мы выезжали со двора, я неотрывно смотрел на здание нашего детского дома. И, как есть, около окна Настиной комнаты кто-то стоял и провожал меня долгим взглядом.
У Липатовых (именно такая фамилия была у Ольги Георгиевны и Владимира Александровича) была просторная трёхкомнатная квартира на третьем этаже в новостройке. В одной комнате жила Анна (она же девушка, причём, девушка взрослая, поэтому ей была нужна отдельная комната), другая комната принадлежала моим будущим родителям и была по совместительству гостиной. В третьей комнате жил мой старший брат Михаил, к нему меня и подселили. Действительно, было видно, что здесь недавно сделали ремонт – пахло краской и обои были новыми, не выгоревшими. В моей комнате мне сразу понравилось: светлые обои, бело-синяя мебель, двухъярусная кровать, компьютерный стол и много игрушек. Я стоял на пороге с пакетом в руках и с восхищением оглядывал всю эту красоту.
– Тебе нравится, Ванюш? – спросила Ольга Георгиевна у меня за спиной.
– Да, очень, мам, – тихонько ответил я. Последнее слово вырвалось как-то само собой.
Ольга Георгиевна развернула меня к себе, присела на колени, крепко-крепко обняла меня, и я почувствовал, как по её щекам покатились тёплые слёзы.
– Мать, когда есть будем? – послышался в коридоре голос Владимира Александровича.
Ольга Георгиевна поспешно вскочила, утирая слёзы, сказала: «Да, сейчас, конечно» и пошла на кухню разогревать обед. Спустя пять минут оттуда начали доноситься ароматные запахи борща и пюре с жареной курицей. Только тогда я понял, как сильно проголодался.
Но, так как кушать меня ещё не позвали, я решил, что глупо вот так стоять на пороге теперь уже моей комнаты и прижимать к себе пакет, который, кстати, весил немало. Поэтому я прошёл по комнате уверенным шагом и уселся на первый ярус кровати, поставив пакет на пол недалеко от себя.
Только я расположился со всем комфортом, как дверь в комнату отворилась, и на пороге показался мальчик среднего роста лет так четырнадцати-пятнадцати. У него были каштановые волосы, немного веснушек и карие глаза. Телосложения он был обычного – далеко не худой, но и толстым назвать его язык не поворачивался.
