Варенье из одуванчиков - страница 4

– Хулиганишь? – Монди подошел к Майклу с двумя пластмассовыми тарелочками, на которых аппетитными горками возвышались золотистые блины, щедро облитые маслом и медом.

– Это ты о чем? – состроил невинное выражение лица Майкл. – О, блинчики!

– Не будет тебе блинчиков! Подыгрывать нечестно!

– Не порти своим занудством отличный воскресный день. Он не для себя. Посмотри внимательно. – Майкл воспользовался тем, что друг прикрыл глаза, на пару минут выпав из реальности, и ухватил самый верхний блин.

Мальчишка открыл тяжелую рассохшуюся дверь.

– Сережка вернулся! – раскрасневшегося от мороза мальчишку, облепила со всех сторон малышня. А он, еле сдерживая радость, открыл пакет:

– Налетай! Тут на всех хватит! – и улыбаясь смотрел на счастливые лица малышей, на их перемазанные шоколадом мордашки, так и не съев ни одной конфеты.

В детском доме кормили вполне себе нормально, вот только сладости детишкам перепадали очень редко, да и то только по большим праздникам.

– А день и вправду отличный получился! – Монди дожевал последний кусочек блина и, как в детстве, облизал пальцы.

– И блины были почти как у моей бабули, – улыбнулся Майкл, протягивая другу кружку ароматного липового чая.

– Чай?! – недоверчиво отхлебнул Монди. – Почему чай?

– А почему бы и нет?! Не все же время дегустировать ром. – Майкл плотно закрутил крышку термоса. – Допивай, нам еще звезды над городом зажигать.

Моя бабушка варила вкуснейшее варенье из одуванчиков!

– Завтра едем собирать одуванчики! – это была сакральная фраза, после которой надо было быстренько укладываться спать. Потому что утром бабушка поднимала с кровати, когда только-только начинало светать.

Мы садились на первую электричку и ехали за город. Потом шли через небольшую деревню, березовую рощу и наконец-то выходили к огромному полю цветущих одуванчиков. Никогда в жизни я не видела такого количества одуванчиков в одном месте! Казалось, что сияющему желтому морю цветов нет конца и края…

Монотонно гудели работяги-пчелы, высоко в синем небе носились ласточки, а мы собирали золотистые мохнатые цветы в прозрачные пакеты. И когда несколько больших пакетов были доверху наполнены цветами, мы ехали домой. Руки потом еще долго не отмывались от молочного сока, но это были уже мелочи.

Мы высыпали все собранные одуванчики в огромный тазик, заливали студеной водой из колодца и… Дальше я не знаю, что происходило. Это было какое-то таинство, к которому меня не допускали. Только когда варенье было сварено и разлито по маленьким баночкам, мне разрешалось аккуратно поставить их в холодильник.

Казалось, что в холодильнике живет маленькое солнце, сияющее в каждой тщательно закрытой бумажной крышкой и перевязанной льняной веревочкой стеклянной баночке. И про варенье мы забывали до первой простуды…

Но когда в серую дождливую осень кто-нибудь из семьи начинал кашлять, шмыгать носом или усиленно чихать, бабушка доставала заветную баночку с золотистым вареньем и по чайной ложечке давала заболевшему. Какое оно было необыкновенное! Золотистый нектар, тягуче льющийся в серебряную ложечку, со вкусом мёда и лёгкой терпкости трав. Солнечный день и жужжание первых пчёл, серебристый ветер и белоснежное море цветущих садов. Синее небо с белоснежными пушистыми облаками и яркое весеннее солнце. Детский смех и счастье жить здесь и сейчас – всё это было в одной капле варенья. Оно не было приторно-сладким, как пчелиный мед, но имело чуть заметную горчинку, и его хотелось вкушать бесконечно…