Я охнул.
– Туман… – проронил мой брат, шумно потянув носом. – Не дым, нет. Вообще не пахнет. Морок явный.
– Всем стоять, – успел сказать я, и тут Виджи изогнулась с протяжным хриплым вздохом. Это случилось так внезапно, что я едва не выронил ее; тень птицы со сломанными крыльями метнулась по гладко отесанной стене. Затем эльфийка обвисла на моих руках, запрокинув голову. Я подставил под ее затылок локоть, взглянул на лицо. Его исказила застывшая гримаса боли, однако в сознание Виджи так и не пришла. Только теперь это был не сон, нет, болезненное забвение с полузакрытыми глазами.
Терпи, лисьи ушки… Я знаю, что чуждое давит на тебя, на всех эльфов.
– Самантий, как раненый?
Трактирщик шумно завозился в полумраке.
– Доходит. Сердчишко едва-едва… Несправедливо это… Ох, несправедливо!
Великая Торба, нужно торопиться!
– Да, справедливостью здесь и не пахнет. Она, Самантий, в наших руках.
Трактирщик кивнул со значением:
– Да, да, Фатик, как же ты прав! Справедливость всегда в руках простого человека, и он воплощает ее как может, в меру своих сил!
К чему ты это плетешь, Самантий? Смерть Альбо, кажется, помутила твой разум…
– Всё. Тихо. Пошли!
Чуждое выпивает жизнь и магию, стало быть, час, обещанный мне принцем, надо ужать вполовину, а лучше – минут до двадцати. Но я справлюсь. Главный вопрос теперь – успеем ли мы убраться до того, как смерч уничтожит храмовую гору. Вернее, не так. Успеют ли убраться все, кому надо убраться, после того, как Фатик Мегарон Джарси сиганет в провал Оракула? И нужно ли будет им убираться, если новый бог моего мира все-таки надумает родиться и прекратит все безобразия?
– Шатци, сколько еще?
– Скоро придем, Фатик.
– Быстрее.
– Скорострел ты, братец. Хе-хе, хы, го!
А ты бездарный зубоскал с волшебной удачей. Но сейчас я рад, что ты рядом. А еще, повторю, я рад, что жребий тяжкой ноши лидера Альянса выпал тебе, а не мне. Я бы такое не потянул. Я бы сломался.
Наверное, сломался. С приставкой «бы».
Просто одним суждено побеждать, а другим – разгребать дерьмо за победителями. Я из вторых, это очевидный факт (и не смейте говорить, что я неудачник!).
Туман поднялся выше лодыжек. Шатци нагнулся и взбаламутил морок плоской стороной топора.
– И чего это он тут? Мнэ-э…
Крессинда сказала гулко:
– Мастер Фатик. Туман… тот самый?
Умная гномша.
– Тот самый, Крессинда.
– Это плохо.
– У нас еще есть время. – Я сказал это и сам не поверил. – Шатци, вперед.
– Как тут мерзко и гадко! – проговорил Тулвар сиплым фальцетом. – Я примерно накажу настоятеля Чедаака за то, что позволил этой трижды отвратной желтой мгле запятнать наши ноги! Фатик, будь ты навсегда проклят, мразь, негодяй, подонок, сын драконьей суки и говорящего осла с вялой пипкой, ответь, пожалуйста, дружочек, ты точно уверен, что туман не ядовит?
– Самантий, – сказал я. – Если эта девица еще хотя бы пискнет, хряпни ее по лицу сковородкой. Помнится, нос у нее кривой, ты подправишь.
Чтобы снять напряжение, я начал считать шаги. Через тридцать шагов нам повстречался поперечный коридор. Он поднимался вверх полого, в тусклом пятне света ярдах в десяти от горловины мне померещились две тени в свободных одеждах типа бурнусов. Я напрягся, но Шатци только хмыкнул довольно:
– Не трясись, Фатик, это
