Только вот то, как лихо Петр определил для меня роль в этом дешевом спектакле, сильно оскорбляло. Даже сильнее, чем если бы избил, как лупит Аньку её муженёк.
- Я не согласна, Петя. Я не стану никуда ехать. Что бы там ни было... Всегда можно найти выход, - ответила ему железным тоном, а муж уставился на меня, как на умалишённую.
- Ты что? Совсем, что ли?! Идиотка, да?! - схватил меня за волосы и потянул вверх. - Ты обязана! После того, что совершила, ты просто обязана! Подумай о сыне! Ты обрекаешь его на интернат!
В глазах защипало от подступающих слёз и я, не помня себя от обиды, схватила с тумбочки статуэтку оленя, которую когда-то подарила Пете Анька.
- Не смей! Не смей прикасаться ко мне! - рыкнула на мужа, и тот отступился. - Я не шлюха, слышишь?! Я не продаюсь! - обойдя мужа, бросилась к двери с единственным желанием - забрать моего малыша и уйти из этого дома.
- Ты не заберёшь Виталю! Я его отец! А ты никто! Шлюха! - бросил мне в след, а я резко развернулась и, замахнувшись, ударила Петра по лицу... Тяжёлой статуэткой.
***
Муж сдавленно застонал и без чувств завалился на пол.
- Петя! - злосчастный олень выпал из руки, и я вскрикнула, закрыв лицо руками. - Нет, нет, пожалуйста... Только не это.
Не могла же я его убить? Или могла?
Взглянув на Петра сквозь пальцы, отметила, что он дышит, чему безумно обрадовалась. Мне до кучи не хватало ещё убийцей стать.
Осторожно подошла к нему, присела рядом.
- Петь? Очнись... Пожалуйста. Петь?
Муж застонал, приоткрыл глаза и схватился за голову.
- Подожди, дай посмотрю. Тут рана... Промыть нужно. Давай, я помогу тебе дойти до дивана, вставай.
С трудом поднялись и доковыляли до постели, куда Петя завалился с нечеловеческим стенанием.
- Прости... Сейчас я принесу аптечку, - метнулась в ванную и, обнаружив под раковиной свернувшегося в клубочек Виталика, обмерла. Он лежал с закрытыми глазами, прижав ладошки к ушам. Видимо, всё слышал...
- Сынок, ты что здесь? Испугался, мой хороший? - подняла его на руки, а малыш обвил мою шею своими тоненькими ручками. - Ну всё, всё. Всё хорошо. Мы немножко повздорили с папой, ты прости нас, ладно? Знаю, как сильно ты не любишь шум, прости, - на ходу убаюкивая, несла сына в детскую, а он засыпал, положив голову мне на плечо.
Пришлось посидеть с Виталиком ещё минут десять, пока он не засопел. Да и идти к мужу, честно говоря, особого желания не было. Меня всё ещё колотило, как в припадке, и невыносимо хотелось плакать.
Но разговор всё же должен был состояться, как бы ни было тяжело. Поправила сыну одеяло и, вздохнув, пошла к супругу, забыв даже об аптечке.
Нет, я не собиралась оправдываться или сражаться с ним. Бесполезно. Пётр даже не удосужился выслушать меня. Не дал шанса объясниться и, что самое гадкое, отчего-то решил, что меня можно продать, как ненужную вещь. Так и вижу у себя на лбу надпись «б/у, в нормальном состоянии». И гадко до безумия, обидно...
Разве может любящий человек так поступить? Разве не должен он был послать Варвара куда подальше? Угрожает? Плевать. Мы живём не в девяностых, когда бандитам всё было позволено. У нас есть правосудие. Полиция, прокуратура на худой конец. Но отдать свою жену во временное пользование...
Я на многие Петины недостатки закрывала глаза, потому как идеальных людей не бывает, но вот это - мерзко, подло. Недостойно мужчины.
Когда вошла в комнату, муж уже сидел на диване с компрессом, который прикладывал к ране и тихо постанывал. Бросив на меня злой взгляд, демонстративно отвернулся и скривился, словно ему противно одно моё присутствие. Я, в принципе, тоже не могла сказать, что мне хотелось находиться здесь.
