Позади, засунув в будку голову, стояла собака: большая белая дворняга, довольно грязная, со свалявшейся шерстью и невероятно худая. Собака вздохнула. Мне стало стыдно: я заняла ее место.
– Погоди немного, – шепотом попросила я. – Я еще немножечко тут повынюхиваю, а потом уйду.
Собака грустно поглядела на меня, а потом скосила глаза на мой карман. Я вспомнила, что прихватила с собой пирожок, вынула его и протянула псу. Тот опасливо потянулся к угощению, словно боясь, что я в последний момент отдерну руку и ударю его, приподнял губу, обнажив внушительные белые зубы, и аккуратно взял подачку. Не успела я и глазом моргнуть, как от пирожка крошек не осталось.
– Вкусно тебе? – шепотом спросила я. Собака одобрительно чихнула и, сообразив, что больше ничего не получит, забралась в будку, заняв все свободное место.
– Господи, как же от тебя воняет, – прошипела я. Пес подумал пару мгновений, а потом облизал мне ухо и шею. Я отпихнула его в сторону и припала глазами к отверстию, через которое все еще было видно происходящее.
Пару минут я наблюдала, как медики грузили тело в машину, а потом вид загородила чья-то спина. Некто, облаченный в темную одежду, пристроился рядом с будкой, по ту сторону забора. Я сначала рассердилась: теперь точно ничего не увидеть, в этот момент послышались шаги. Собака, которая не среагировала на появление первого человека, теперь подняла уши и прислушалась, а ее ноздри стали бешено раздуваться. Пес наморщил нос и глухо зарычал.
– Ну, что ты думаешь по этому поводу, Элеонора Карловна? – вкрадчиво спросил невнятный мужской голос.
– Ничего, – хрипло ответила женщина, откашлялась, а затем добавила более внятно, и в ее голосе мне почудилась неприязнь. – Почему я должна что-то думать?
– А кто должен думать? – хихикнул мужчина. – Или Ванька два года назад не возле тебя ужом крутился? Он ведь не просто так это делал, и ты, милая, это знала.
– Что было, то прошло, – равнодушно ответила женщина. – Мало ли кто за кем увивался? Да и пропал Ваня.
– Ну, видишь, нашелся, – фыркнул мужчина. – И как удачно: прямо возле твоей библиотеки. Не в подвале ли, случаем, ты его скрывала, на цепях прикованного, как Кощея?
Затаив дыхание, я прислушивалась к разговору, попутно стараясь разглядеть говоривших. Библиотекаря Элеонору я узнала сразу, а вот кем был ее собеседник, определить не могла. В дырку от сучка его видно не было, только кусочек спины в темной одежде. Судя по тону, Элеоноре разговор был неприятен, но она почему-то не спешила уйти, и я подумала, что она не может этого сделать, пока не увезли тело. А вот собеседник подозревает ее в связи с преступлением и явно дает ей это понять. На мой взгляд, происходящее смахивало на шантаж.
Собака навалилась на меня и стала чесаться. В воздух взлетела шерсть. Я оттолкнула пса и прислушалась.
– Зачем мне его где-то скрывать? – усмехнулась Элеонора.
– Не скажи, не скажи, – захихикал мужчина. – Все знают, кто ты. И потом, сама видела, что у Ваньки в руке нашли. Нехорошо ты поступаешь, Элеонора Карловна. Вдруг власти пронюхают? Им ведь любой может сказать, так?
Вдруг на улице произошло какое-то движение. Элеонора развернулась к говорившему, схватила его за грудь и с яростью прошипела:
– Замолчи! Замолчи! Слышишь меня? Не смей даже думать на эту тему!
– А то что? – с вызовом спросил мужчина. – Что ты мне сделаешь? За молчание, дорогая моя, надо платить, и много. Даже не знаю, сможешь ли ты купить всю деревню. И еще проблема в том, что я знаю чуть больше других, не так ли?
