Поэтому все взрослые разговоры ребенок слышал и со временем начал понимать, для чего отец его держал в непосредственной близости. Конечно, когда Аллан подрос, само собой, он уже не сидел у папы на коленях, для него был предназначен стул с более высокими ножками, чтобы он мог чувствовать себя полноценным мужчиной, и быть на одном уровне со взрослыми людьми, находясь в процессе деловых переговоров известного купца Хадаса с покупателями его товаров.
А уж когда Аллану исполнилось тринадцать лет, и был праздник бармицва, подразумевающий зачисление Аллана в разряд взрослых мужчин, отец объяснил Аллану, что он больше не мальчик. В синагоге иудеи обычно имеют право начинать молитву, если собирается не менее десяти мужчин. Но если их девять, и входит в синагогу подросток старше 13 лет, то молитва уже может состояться, поскольку спрос с подростка уже как с мужчины, если он имеет право участвовать в сотворении молитвы вместе со взрослыми.
Аллан чувствовал себя совершенно по-разному в общении с мамой и с папой. Если с отцом у них были взрослые разговоры, где отец рассказывал некоторые ситуации и включал в их решение сына, то с мамой у них были безмолвные шуточки. Он мог сказать ей, молча глядя ей в глаза примерно такие слова:
– Мама, я пойду к папе, он просил меня сегодня ему помочь.
На что Яффа через минуту говорила сыну:
– Ну, раз просил, надо обязательно помочь. Иди, сынок!
Иногда мать с сыном могли дружно засмеяться. Никто не понял бы, почему среди всеобщей тишины они вдруг начинали смеяться. Они-то сами понимали, что Аллан
послал мысленно маме шутку, которую она услышала и они вместе расхохотались.
Кто бы поверил такому общению Яффы с Алланом?! Да, они никого и не посвящали в это. Это еще могло быть и опасно. Люди во все времена не любят, когда их мысли читаемы. Постепенно у них выработалась система посыла мыслей друг другу на расстоянии. Например, возвращается Аллан домой и отправляет маме сигнал, чтобы она вышла и встретила его. Чем бы ни занималась Яффа, она принимала сигнал и выходила навстречу сыну. У них уже выработался такой ритуал встречи. Аллан обнимал маму за плечи, а мать обнимала сына за талию и так они входили в дом. Обоим это доставляло огромное удовольствие. Поэтому их тайна не разглашалась, а способности совершенствовались.
Вот и сейчас… Яффа знала, что в месяце ава Алланчик прибудет домой. Она ждала его так сильно, и ее сердечко билось никак не спокойнее, чем у влюбленной в Аллана – Леи. Но любовь матери и невесты может быть одинаковой по силе, только вызывает разные эмоции.
Мать, если она умная, не будет ревновать сына к его жене. А Яффа считала себя женщиной умной и образованной, насколько это могло быть в двенадцатом веке нашей эры. Она даже могла читать и писать. Она хорошо знала письменный иврит. Ее научила мама. Спасибо маме, и пусть ей будет хорошо на небесах. Она рано умерла. А Яффа постоянно вспоминала о маме, посылала ей благодарность и благодарила Всевышнего за то, что у ее детей живая мать и есть умный и добрый отец.
Она уже чувствовала посылы в мозг от Алланчика, но его голос доносился еще очень тихо, поэтому в первый день месяца ава (августа) Яффа еще и не выглядывала на море и не шла в порт. В отличие от Леи. Это бедная девушка сходила с ума от нетерпения, в то время как Яффа спокойно занималась своими делами.
Следующий день для Леи оказался тоже грустным. Она провела его на крыше. Снова в подавленном настроении отправилась к себе в комнатку.
