Старые, поблекшие и кое-где заштопанные шторы были плотно задёрнуты. Лишь по полосе света над гардиной можно было определить, что начался день и что день этот солнечный. В однокомнатной квартире с трескучими полами и облезлыми обоями, которые так и норовили отклеиться, спали трое. Разнообразием мебелировки квартира не блистала: старый платяной шкаф, ещё более старое трюмо с помутневшим от времени зеркалом, два стула, чёрно-белый телевизор и металлическая кровать, пружины которой безбожно скрипели не только при каждом движении, но и при каждом вздохе. На ней лежала Ольга. Сон почти покидал её. Она открывала глаза, щурясь, переводила их с потолка на стену и снова закрывала.
Марина с Колей спали на полу. Матрас был тонким, как бумага, полноценного одеяла для них не нашлось – они укрылись рваным пододеяльником. В квартире было жарко, Коля отчаянно потел. Марина спала, прижавшись к нему и обвив рукой талию. Оба сопели. Два ручейка слюны стекали по их подбородкам.
Ольга всё больше ворочалась. Лежать надоедало. Наконец она поднялась, слезла с кровати и направилась в туалет.
От скрипа пружин проснулась и дочь. Вставать, однако, она не торопилась.
– Сколько время? – спросила у вернувшейся в зал матери.
– Десять, – отозвалась Ольга. – Поднимайтесь.
– Коля спит ещё.
– Буди его.
– Да пусть поспит.
– Я убираться сегодня хотела.
– Сегодня не суббота.
– В субботу дела будут. Сегодня надо.
Ольга распахнула шторы. Квартиру залил солнечный свет.
– А я слышала, – бормотнула Марина, – как он к тебе ночью залезал.
– Чё ты выдумываешь?! – отозвалась мать.
– Слышала, слышала. Шум такой стоял – невозможно было не услышать.
– Это я ворочалась во сне.
– Ничего подобного. Вы потом на кухню пошли трахаться, чтобы меня не будить.
– Тебе это приснилось.
– Знаешь что, мамочка, – заявила Марина. – Ты его не трогай. Он – мой муж!
– Заткнись!.. – врезала ей затрещину Ольга. – Как с матерью разговариваешь?!
– А-а-а… – заскулила Марина. – Сука!
– Поговори у меня! – выдала Ольга очередную затрещину. – Я тебя придушу на хер!
– Не буду, не буду, – закрылась руками Марина.
Ольга ушла в кухню.
– Я тебя, идиотку, и так рожать не хотела, – доносился оттуда её голос, – так что я долго думать не стану. Чуть набычишься – и всё.
– Хоть бы ты быстрей на работу вышла… – прошептала Марина.
Коля постепенно размыкал ото сна веки. Пробуждение было долгим и мучительным. Обычно, ночуя на улице, он пробуждался в одно мгновение, да и сам сон был неглубок. Здесь же, в тепле, тело расслабилось. Такого крепкого сна он не знал давно. Разноцветные пятна плясали перед взором, чудное ощущение раздвоенности не покидало сознание и ему никак не удавалось вырваться из приятного и бестревожного забытья.
– С добрым утром! – приветствовала его Старая Сука. – Как спалось?
– Отлично, – ответил он.
– Вот и славно.
– О, Коля проснулся! – обрадовалась Марина. – Как спалось?
– Хорошо. Давно так не спал.
– Доброе утро! – кричала с кухни Ольга. – Завтрак почти готов, скоро позову.
Коля поднялся на ноги. Голова была тяжёлой, тело слабым и вялым. Ноги едва держали. Хотелось есть.
– Ты всю ночь пердел, – сообщила Марина, едва он вышел из туалета. – Я отворачиваться заколебалась.
– Ты тоже, – только и нашёл, что ответить он.
– Не ври!
– Точно говорю.
– Я во сне не пержу.
– Я лучше знаю.
– А, ну тебя! – отвернулась Марина.
Из-за двери доносилось мяуканье и царапанье.
