– Вечером, в Сити, ты сказал: «отдашь мне жизнь». Это в прямом смысле, да? – прошептала Варя, не отводя взгляд и, кажется, даже не моргая.
– Ты еще жива.
– Как надолго? Сколько еще будет попыток?
– Каких попыток?
– Меня убить…
– Варя, ты жива. И сейчас, возможно, жива, как никогда.
Варя моргнула.
– Что?
– В первый раз, после крыши, ты даже не могла и не хотела говорить. Сейчас – ты уже меня ненавидишь и задаешь вопросы. Всего второй раз, а в тебе уже меньше страха. Человек быстро ко всему привыкает, даже к угрозе жизни…
– Играешь с моей смертью?
Губы Айка тронула кривая усмешка.
– Тогда со своей тоже: мы в одной машине. И на тебе был ремень безопасности. Опять.
«Бессмысленно. И бесполезно», – подумала Варя. Но ее словно что-то приковывало к пассажирскому сидению и это что-то не было ремнем безопасности. Что-то непроявленное, нефизическое, чему невозможно было сопротивляться. И вдруг Варя осознала, что все ее сомнения испарились. «Ты окончательно спятила», – утвердилась в сознании мысль.
Варя снова поймала взгляд Айка и твердым голосом произнесла:
– Едем дальше.
Бровь Айка взметнулась вверх.
– Вот так, уверенно? Больше нет сомнений? Не захочешь уйти утром?
– Договор есть договор, – в интонации мелькнули несвойственные Варе до этого ехидные нотки. – Разве нет?
Губы Айка тронула довольная полуулыбка.
– Опять меня удивляешь. Я думал, ты не справишься.
– Вся сумма чистыми, с учетом процента Лике, и двойной бонус за риск для жизни.
– О! Проснулась деловая женщина? – Айк завел машину, и она потихоньку тронулась с места. – Окей. С одним условием…
Варя не могла поверить, что это ее голос произносит слова о деньгах, но Айка, кажется, ситуация только забавляла.
Машина заняла свой ряд на МКАД и с крейсерской скоростью покатила вперед.
– Больше никаких сомнений и даже мысленных попыток сбежать до утра понедельника, – добавил Айк.
Варя смотрела вперед:
– Никаких. И больше никаких попыток меня убить.
Айк усмехнулся:
– Никаких попыток.
Шипованная резина вкусно похрустывала гравием под колесами BMW. Машина съехала с Рублево-Успенского шоссе на едва заметную проселочную дорогу. Свет фар выхватил из ночной мглы зловещий лапник хвойных деревьев и внезапно – забор, ограждающий частную территорию. Казалось, строения специально прятались в глубине неприметной подъездной дороги, словно говоря: «Это обычный съезд в село. Здесь нет ничего интересного, даже асфальта и фонарей».
Айк достал брелок, нажал кнопку, и ворота автоматически открылись. Кивнул в сторону поста – вышедшему посмотреть на них охраннику – и поехал вперед: уже по абсолютно гладкой, как немецкий хайвей, и прекрасно освещенной дороге. Справа и слева стояли дорогие коттеджи с темными окнами. Хотя нет, не просто коттеджи: в представлении Вари это были целые дворцы – кирпичные, многоэтажные, в едином стиле а-ля старая Европа, но при этом абсолютно разные в индивидуальных деталях архитектуры. Девушка, еще не до конца успокоившаяся после «танца» BMW на МКАД, озиралась по сторонам со странной смесью испуга и восхищения.
Они проехали мимо «дворцов», в самый конец поселка, где частные участки земли были гораздо больше, а дома – скрыты за забором и воротами, в темной глубине.
У одного из таких участков – примыкающего к лесу и, видимо, самого крайнего в поселке – Айк и остановил машину. Нажал перед воротами кнопку на брелоке, и «черная акула» поплыла в сумрак за открывшимися створками, куда едва доставал свет оставшихся позади фонарей. Варя заметила две камеры при въезде, которые, мгновенно поймав автомобиль в фокус, словно зафиксировав прицел, поворачивались синхронно с движением BMW.
