Ваш Андрей Петров. Композитор в воспоминаниях современников - страница 18

Начались репетиции в Кировском театре. Они сопровождались какой-то мышиной возней – слухами, предостережениями, запугиванием. Дело в том, что ленинградское областное начальство, более всего опасавшееся чем-то прогневить Москву, проявляло преувеличенную бдительность в отношении «подозрительного» балета. Но трое авторов, большие умницы, каждый раз хитро нейтрализовывали демагогию.

Возникали, однако, и реальные, серьезные трудности, обусловленные новизной художественной задачи. Музыка Петрова, как упоминалось, по жанрово-стилевым параметрам укладывалась в так называемое «третье течение», объединявшее признаки академического искусства и эстрадного. Но в консервативном Кировском, где старались блюсти охранительные тенденции императорского театра, подобный интонационный симбиоз должен был быть воспринят как дерзкий вызов. Андрей поступил со свойственным ему мудрым лукавством. Из четырех номеров партитуры он составил концертную сюиту, которая была исполнена в другом гордившемся своим пуризмом храме, в Филармонии, под управлением молодого и блистательного Юрия Темирканова. Успех был необычайным! Маэстро дирижировал сюитой много раз, дома и на гастролях, так что к тому времени, когда музыка, наконец, должна была прозвучать в театральном зале, она настолько вошла в уши и души меломанов, что казалась чем-то абсолютно органичным, устоявшимся – почти классикой.

Не меньше риска таило в себе то, что должно было совершаться на сцене. Предстояло заставить плясать не только Адама и Еву, не только ангелов и дьявола, но и самого Господа Бога! Какую звуковую и хореографическую лексику для них изобрести? Композитор и постановщики вовсе не собирались изготовить веселенькую атеистическую пародию (хотя таковая, наверняка, устроила бы обком). Сквозь комедийное должен был проступать серьезный и драматический смысл – тревога о будущем человечества. Важно было не ущемить чувства верующих. Хотелось оказаться достойными великой традиции воплощения библейских сюжетов в музыке и других искусствах.

Вспоминаю, как по ходу репетиций, в пробах, спорах, постепенно преодолевались сомнения и трудности, как возникали художественные озарения.

Видно, Господь был не в обиде на авторов – то, как разошлись среди блистательных танцовщиков труппы все роли, иначе, чем чудом, не назовешь. Казалось, каждый родился именно для этой роли, ждал ее, чтобы с максимальной полнотой выявить свой неповторимый артистический дар. Юный Миша Барышников, невысокий, с широко расставленными и приветливо глядящими на мир глазами, и неподражаемая Ира Колпакова, с ее мягкими, певучими движениями, оказались идеальными Адамом и Евой. Одержимый обустройством Вселенной Бог, эдакий мужичок-хлопотун, с невероятной виртуозностью и обаянием станцованный Юрием Соловьевым, как и Черт с Чертовкой в воплощении сверхтемпераментных Валерия Панова и Калерии Федичевой – все они образовали незабываемый, крепко спаянный содержательным замыслом и стилем актерский ансамбль.

Трудно определить, кому повезло больше, Касаткиной и Василёву или работавшим с ними исполнителям: хореографы раскрывали в каждом не до конца известные ему самому творческие возможности, стимулировали проявление актерской самобытности. Оттого танцевавшие главных персонажей в другом составе Вадим Гуляев и Наташа Большакова, как и Светлана Ефремова – Чертовка, отличаясь от коллег, были тоже очень хороши. Поисками оказались воодушевлены и дирижер Виктор Федотов, и все участники будущего спектакля. Однажды в балетном классе я наблюдал, как над сценой «Рождение Евы» с актерами вдохновенно работала состоявшая в театре репетитором легендарная Татьяна Михайловна Вечеслова (мы были хорошо знакомы: с ностальгией вспоминаю, как аккомпанировал ей на веселых вечерах в Доме композиторов, где она великолепно пела романсы). Хотя Татьяна Михайловна стремилась лишь к тому, чтобы исполнители сжились с заданным балетмейстерами танцевальным текстом, тем не менее, чуть ли не в каждом из эпизодов рождались какие-то свежие и трогательные нюансы, позднее утвердившиеся в хореографической партитуре.