– Саша! Я взрослая, самостоятельная женщина! Ты не имеешь права об этом рассуждать! – вспыхнула Елена Викторовна и щеки ее порозовели.
– Имею. Мы – самые близкие люди, – я взял ее теплую ладонь, которая дрогнула в моих пальцах. – И я имею право беспокоиться о том, что происходит с тобой. Вспомни, мы уже говорили на эту тему. Ты сама хоть осознаешь, что из-за этого чертова Майкла с тобой происходят странные вещи? Ты ведешь себя слишком легкомысленно, но при этом не упускаешь случая, чтобы воспитывать меня там, где это делать не следует.
Я снова взял рюмку с коньяка со стола и в этот раз отпил из нее несколько глотков, проницательно глядя в глаза графини. Она была сбита с толка, но все же неуверенно сказала:
– Вот ты сейчас специально пьешь передо мной, да?
– Да, – сказал я, наклонился и поцеловал ее в щеку, на которой стало еще больше румянца. – Этим я показываю, что не надо со мной, как с мальчишкой. Ты сказала, что ты взрослая и самостоятельная. Вот и я такой же. Мне приятно, когда ты обо мне заботишься, волнуешься за меня, но лишь до тех пор, пока это в разумных пределах. И я тебя очень прошу еще раз, пересмотри свои отношения с Майклом. Дело не в том, что он слишком молод для тебя, а в том, что ты перестаешь быть собой. И у меня есть подозрения, что его интерес к тебе не во всем настоящий. Позже, я объясню в чем дело, – я подумал, что до тех пор, пока я не получу информацию от Скуратова, говорить более основательно с мамой о Майкле не стоит.
– Как ты можешь так говорить! Ты ничего не знаешь о Майкле! Он очень хороший человек! – графиня оттолкнула мою руку и взяла со столика рюмку с коньяком. – И я вполне подхожу ему возрастом! Все говорят, что я выгляжу на двадцать пять!
– Да, мам. Это чистая правда: ты выглядишь не более чем на двадцать пять. И об этом британце пока не будем говорить. Я пойду – Талия ждет, – сказал я, вставая с дивана.
– Талия подождет. Для тебя кто важнее: Талия или я? – остановила меня графиня. – Вообще в это время ее не должно быть в нашем доме. А ты ее еще ночевать привел, так?
– А где ей ночевать? Домой в таком виде ей нельзя. Поспит сегодня со мной. Тем более она очень перенервничала, ей нужно внимание, – пояснил я.
– Я не хочу, чтобы ты с ней спал! Я вообще не хочу… – она тоже встала, снова налив себе в рюмку коньяк, – не хочу, чтобы возле тебя вертелись такие девушки, как она. Талия тебе не подходит.
– Мам, раньше ты, наоборот, хотела видеть меня с Талией. А теперь нет. Что случилось? – я смотрел как она снова пьет коньяк. Прошлый раз было вино… Как-то часто стала это делать Елена Викторовна.
– Саш, – она провела пальцами по моей щеке. – Ты у меня такой хороший. Я не хочу, чтобы ты достался девушке, которая мне не по душе, – она долго молчала, разглядывая как-то по-особому, придирчиво разглядывая меня. Потом сказала: – Посмотри мне в глаза.
Я посмотрел. Они у нее были похожи на темный янтарь, теплые и чуть рассеянные, беспокойные. И даже после выпитого коньяка проницательные, словно она пыталась рассмотреть во мне нечто невидимое.
– Я ходила к Мериде, гадала на тебя, – сказала графиня, не отпуская меня взглядом.
– Мама, какого черта! – меня это действительно возмутило. – Когда ты уже успокоишься насчет меня?
– Она сказала, что ты теперь не совсем ты. Даже не так, я не помню точно как, но смысл в том, что ты не мой сын, – ее ротик приоткрылся и из глаз, только что испытывающе смотревших на меня, потекли слезы.
