– Саш, ты чего? – Ленская закрыла двери эрмика и с непониманием посмотрела на меня. – Нравится наш театр?
Актриса подумала, что я стою, задрав голову, разглядывая фасад. Фасад с этой стороны ничем примечательным не выделялся: относительно высокое здание из красного кирпича постройки примерно тридцать девятого века, то есть ему примерно лет четыреста. Стрельчатые высокие окна, под выступающим карнизом черный фриз с изображением мифологических существ западной культуры, большей частью горгулий и грифонов.
– Да, интересное здание, – сказал я, при этом сканируя пространство вокруг. И следовало бы, наверное, сейчас закрыть глаза и полностью перенестись на тонкий план, но не хотелось утомлять Светлану тем, что ей показалось бы чудачеством. – Идем, – сказал я, на всякий случай активируя в левую руку магический щит.
– Я тебя в гримерку и раздевалку не поведу. Хорошо? Не обижайся, там я не одна и много капризных особ – могут возмутиться, – предупредила она по пути.
Не доходя до площади, мы свернули, прошли под аркой, соединявшей театр с жилым зданием, и вошли через служебный вход.
– Он со мной, – сказала Светлана двум парням в длинных черных кафтанах, вооруженных шпагами, скорее всего бутафорскими.
Мы поднялись по гранитной лестнице, ограниченной резной балюстрадой, прошли длинным, подсвеченным тускло-золотистым светом коридором с рельефами позднеримской эпохи. Вообще, театр производил величественное, но мрачноватое впечатление и, казалось здесь в самом деле можно встретить вампиров. Ленская всю дорогу рассказывала мне о Эрриди – основатели театра, бежавшим из Рима от гонений на лицедеев, развернувшихся в ту эпоху на италийских землях. Я актрису почти не слушал, держа большую часть внимания на тонком плане, который меня все больше беспокоил.
У дверей в зрительный зал собралось несколько молодых женщин и мужчин, ряженных в одежды позапрошлого века – видимо часть театральной труппы. Светлана поздоровалась с ними, представила меня и провела в зал, где я должен был ее дожидаться.
– Здесь будь. Хорошо? – она указала на мягкие кресла первого ряда, отделанные бордовым бархатом. – Саш, минут сорок примерно, может час. Я быстро переоденусь и потом небольшая репетиция. Уже наши все собрались. Не скучай! – она поцеловала меня и шепнула: – А потом я полностью твоя.
Я сжал ее руку, не отпуская: – Имей в виду, я с тобой сделаю все, что захочу. Я беспощаден к вампиршам.
– Да… – прошептала она. – Все, что захочешь. У меня от твоих слов уже мокренько, – она лизнула меня в губы. – Пусти, мой строгий повелитель.
Я отпустил, мысленно продолжая когда-то начатую нами игру, в котором я был ее всевластным господином. Признаться, я соскучился по этой игре, а последний взгляд глаз Светланы, ее декольте, явившее ложбинку между полных грудей, и вовсе взбодрили меня так, что джанах стало категорически тесно.
Я не стал дожидаться Ленскую, сидя в кресле: прошелся по залу, заглянул в оркестровую яму и вышел в коридор. Там полюбовался огромными картинами в багетах, покрытых позолотой. Они тянулись на всю длину коридора, огибавшего зрительный зал до лестницы, и заняли меня надолго. Вернулся в зал, когда их репетиция началась. Часть занавеса над сценой была приподнята наполовину, являя декораций серого мрачного замка и нарисованного леса вдали. На освещенной цветными прожекторами площадке собралось десятка два людей. Многие в театральных костюмах, некоторые в обычной одежде. Светлану я узнал не сразу, потому что она стояла спиной и рядом с ней находилось еще несколько блондинок, оттенком волос похожих на нее. Но когда она повернулась, то даже бледное от грима лицо и губы, крашенные в цвет спелой вишни, не обманули меня. В черном с красными вставками платье она играла роль графини Элизы Витте, ставшую кровожадной вампиршей. Наверное, по мнению режиссера и сложившемуся мнению вампиры должны выглядеть именно так. К счастью театральные люди, не знали, что из себя представляют настоящие вампиры. И пусть они остаются в безызвестности, радуя зрителей страшными и чувственными сказками.
