Я подошла к машине поближе и рукой по капоту провела. Меня словно током дёрнуло. Перед глазами поплыла белая пелена, будто кто мне кино показывает.
…Вижу, как из этой машины выходят двое, мужчина и женщина, а на дороге стоит и на них смотрит мужик в полицейской форме. Пообщались они, и он им рукой влево показал, туда, куда дорога вдаль уходила. Мужик из машины кивнул и пошёл вперёд по дороге. Женщина ему что-то крикнула и на машину посмотрела, а он махнул рукой и позвал за собой. Так они и ушли…
Я головой дёрнула, прогоняя фантазию. Чего только в голове дурной да нетрезвой не родится!
– А может, они и живы, – протянула я, вспоминая свои фантазии.
– И тож, – согласилась со мной тётя Валя, – может, и так. Ну, что, ко мне пойдём, или автобус ждать будешь?
Я огляделась по сторонам.
– А где же остановка-то?
– Да вон же! – кивнула она на взгорок, с которого мы только что спустились. – Видишь, палка торчит железная? То и есть. Мужики знак-то пропили, но водитель знает, что тут остановка, не впервой.
– И когда он будет? – я почесала затылок, соображая, как лучше до дому добираться.
– В 12:00 теперь, – развела она руками, – девятичасовой мы с тобой проговорили…
Я на часы то глянула и ахнула: половина одиннадцатого!
– Вот блин! Теперь точно уволят! – слезливо протянула я. – Где этот дурак, когда он нужен?!
Валентина прищурилась:
– А тебе он зачем спонадобился?
– Как сюда меня выдернул, пусть обратно и вернёт! – я насупилась и ногой топнула.
Тётя Валя засмеялась:
– То бегаешь от него, то сама встречи ищешь…. Эх, девка-девка! Ну ладно, приятно было познакомиться. Если ещё будешь в наших краях, заходи, – и она обняла меня, так по-матерински, что на глазах слеза навернулась.
– Обязательно, тёть Валь! Не ругайте, если что не так!
Мы расцеловались, и она пошла к деревне, а я осталась у столба, с грустью провожая её глазами.
Через полчаса ожидания небо стало сильно хмуриться. Я с тоской глядела то на часы, то на небо, то на дорогу. Ни одной машины за это время не проехало мимо меня. А погода становилась всё более угрожающей. С тоской вспомнив о своём зонтике в прихожей, я поплотнее закуталась в плащ и начала считать шаги от одной колеи дороги до другой. Первая капля упала мне прямо на макушку. Я вздрогнула и подняла глаза к небу.
– Нет! Только не сейчас! Подожди немного, вот сяду в автобус, тогда польёшь!
И так сильно мне этого захотелось, что я зажмурилась и с огромным желанием протянула:
– Пожалуйста-а-а!
Уже открывая глаза, я поняла, что вновь светит солнце! И светит оно только в том месте, где я стою! А метрах в десяти-пятнадцати от меня стеной идёт дождь. Я ахнула. Природа послушалась меня! Я потопталась на месте, оглядываясь вокруг, и сделала шаг влево. Солнечное пятно шло за мной следом, как будто я была под большим солнечным зонтиком. И так это было здорово и смешно, что я начала танцевать, напевая себе под нос венский вальс. Почему венский? Потому, что очень люблю Штрауса. Мама у меня была пианисткой и прививала с детства любовь к музыке. За воспоминаниями о маме и за танцами, я не заметила, что за мной наблюдают.
Он стоял недалеко под зонтиком и с ухмылкой смотрел на мои безумства.
Когда натолкнулась на него взглядом, я словно врезалась в стену. В ушах зазвенело, липкий страх вновь начал пробираться в душу, ноги сами потихоньку отступали назад. Видя моё состояние, Иван выставил руку вперёд и проговорил:
