– Вызвали класс на класс драться, так и будет. Если боитесь (здесь использовал другое слово), то валите, личинусы. И ещё одно слово добавил. Специально, чтобы у них выбора не было. Только начали драться, завуч прибежала. Она, когда нервничает, теряет голос: «Ме-не, льзя-не-льзя». Ничего не понять. Загнала нас в школу, допрашивала: «Кто организатор беспорядков». Наши воды в рот набрали, а девчонки-«вэшки» сдали. Наши бы не сдали, а Валя сама легко пошла бы драться. Если бы позвали. У неё глаза красивые. Дедушка говорит, что все красивые женщины способны на поступок. Драка – поступок? Факт. Но я Валю не позвал, чтобы у «вэшек» отмазки не было, типа с девчонками не дерёмся. Я так и сказал: «Это, Валя, мужское дело». Она, кстати, не обиделась, посмотрела своими красивыми глазами и не обиделась.
На всех разборках Глеб много говорит, краснеет, как помидор. Элик стоит молча. Я плечом чувствую, какой он напряжённый. Молчун, а внутри всё бурлит. Вот такая между моими друзьями разница.
Непростое дело – рулить. Хорошо, меня дедушка научил правильным словам. Дедушка в таких делах понимает. Он раньше в авиации служил.
Кстати, про самокаты. Рейс ещё и хранитель нашей казны. Она у него дома, в надёжном сундучке с шифрозамком. Мы откладываем пятую часть нашей добычи. Половину храним в рублях, половину в иностранной валюте. Это меня папа научил – он у нас в семье очень финансово грамотный и любит цифры. Просто гений, по словам мамы. Вот так и летаем, в смысле живём.
Ой, опять сбился… Про самокаты. Я придумал давать самокатам имена. Я вообще всё придумываю в нашей банде. Пока у нас нет самолёта, мы гоняем на электросамокатах. Сегодня моя очередь, и я торжественно нарекаю фиолетовую машину:
– До окончания оплаченной шестидесятой минуты нарекаю тебя благородным именем «Месть королевы Анны». Каково? Целый месяц ждал, чтобы произнести эту фразу – то денег не было, то Рейс болел. Теперь задуманное исполнилось.
– Залезай уже, – торопят ребята.
Пора нарушить ещё кучу правил. Рейс, как самый маленький впереди, я в середине, что мне не по душе, но вариантов нет. Долговязый Тью – сзади.
– От винта!
Я вешу сорок два килограмма в одежде. Рейс – тридцать пять. Тью – сорок с половиной после обеда. Грузоподъёмность самоката сто пятьдесят. Значит, мы ничего не нарушаем. Почти ничего. Сегодня программа максимум – отработать десантирование на лёд, но сначала вволю накатаемся. Хотя шестьдесят минут – так себе воля.
☺
Бульвар длинный и ровный, как взлётная полоса. По выходным здесь гуляют мамы с колясками. По будням жирные голуби спят на деревьях и бомжи тихонько сидят в беседке. Когда у нас будет самолёт, мы обязательно полетаем над Бульваром Их, помашем крыльями всем его обитателям.
У нас будет свой самолёт. Не какой-нибудь, а настоящий стратосферный, с солнечными панелями на крыльях. У каждого из нас будет по самолёту. Как назовут свои машины Рейс и Тью, я не знаю. Мой точно будет «777». Три семёрки – счастливый номер. Счастье в кубе. Для надёжности. Если кто не в курсе, главное слово в авиации – надёжность. Так деда говорит, а в этом вопросе он эксперт. Так что три семёрки – это гарантия, что с самолётом ничего не случится. Ну, ещё испытания нужны. «777» – просто красиво. Скажи?
У нас будет не один самолёт, а три. Чтобы не подвергать нашу дружбу бытовым испытаниям. Вот у Тью дома одна приставка и что хорошего? Двое играют, третий ждёт. Мы постоянно ссоримся. Одним зимним днём я посмотрел на нашу жизнь со стороны и сказал:
