— Хм… сейчас старуху позову, — коротко бросил, надеюсь, мясник, исчезая с моего поля зрения.
10. Глава 10.
— А худющий какой, руки тростиночки, — прошамкал старческий голос, за моей спиной, когда я, наконец, привела тело в вертикальное положение, угнездившись на трухлявом бревне. Резко обернувшись, увидела уже знакомого мясника и сухонькую старушку, крохотную по сравнение с таким здоровяком.
— Держи, — пробасил мужчина, подав большую кружку и кусок пирога, — а то и правда вид заморённый.
— Спасибо, — поблагодарила, с трудом сдержав порыв наброситься на еду, медленными глотками немного отпила студёной до ломоты в зубах воды и только тогда откусила небольшой кусок капустного пирога.
— Дадом меня все зовут. Мясник я здесь, вон моя лавка, сын старший там присматривает. А это мать моя тёткой Маршей кличут, — проговорил мужик, сунув в руки ещё один пирог и где только его прятал, голосом, не терпящим возражения, сказал, — ешь.
— Ты от кого бежал-то малец? — с сочувствием прошамкала старуха, шаркающей походкой прошла мимо меня и села рядом.
— Эээ… от хозяина, курицу его пёс загрыз, а меня выдрать хотели, — на ходу сочинила, мысленно выругавшись, что не продумала легенду.
— В трактире у Натана поди, их псина всех курей в округе давит, — зло сплюнул Дад, добавив, — ты не боись, укроем тебя. Вон гад, как заморил тебя, всё у него батраки хилые, да с синяками под глазами ходят.
— Угу, — глухим голосом просипела, быстро засунув в рот остатки пирога, боясь сболтнуть лишнего.
— Пойдём, хоть умоешься, а то вон сажу на лице размазал, — позвала тётка Марша, тяжело поднимаясь с бревна.
— Спасибо, — растерянно прошептала, даваясь слезами, боясь поверить, что, наконец, встретила хороших людей.
— Ничего, всё сладится… вода у меня гретая, а как управишься, похлёбкой покормлю, — добродушно бормотала старушка, ведя меня во двор.
— Хорошо у вас, — сиплым голосом проговорила, настороженно осматриваясь. Большой двор, чистый, ухоженный с маленькой клумбой у крылечка. У забора росла старая черёмуха, а за изгородью торчали колючие ветки малины.
— Как сын из деревни вернулся, хоть поправил мне тут всё, вон забор к весне обещал новый поставить. Младший сынок той зимой в реке утоп, под лёд утянуло, так и не нашли. А муж мой давно уж меня покинул. Даду вот тоже в том годе трудно пришлось, жёнка с маленькой заболели, не выкарабкались. Тяжело одному с детьми управляться, позвала сюда, всё ж где мне подсобит, где я пригляжу за мальчишкой, — хриплым голосом рассказывала тётка Марша, пока шли по двору, но стоило нам только зайти в дом, звонко крикнула, — Ах ты негодник! Расти! Ты глянь, опять цыплят высыпал!
— Баба, я только посмотреть хотел, — виновато пробормотал мальчишка лет пяти, настороженно выглядывая из-за угла, — а коробка упала.
— Вот скажу отцу, он тебе мигом уши надерёт за баловство, — заворчала тётка Марша, кряхтя наклоняясь, сноровисто поймала маленький комочек, — собирай, чего замер! Не то кот словит.
— Я помогу, — невольно улыбнулась озорной беззубой улыбке мальчишки, поймала жёлтый пушистый шарик.
— Девять штук всего осталось, всех толстая морда задавил, — продолжила ворчать бабушка, поймав ещё одного за лавкой, — привезли сюда лентяя, он только сметану лопать горазд, да соседских кошек портить.
— Марти умный, он мышей ловит и в стайке крыс давит, — вызвался защитить друга мальчонка, укладывая в коробку сразу пять пищащих комочков.
