– Дай то Бог. Только вестей от него давно уж нет. А под Каширой было ох как тяжко… Потом мама перекрестилась, перекрестила меня и шепча что-то неслышимое мне, трижды перекрестила ледоход с телами павших бойков, проплывавший у наших ног. – Царство Небесное воинам нашим, которые… Живы! – Полушепотом проговорила она.
Я не могла не поделиться с тобой своими детскими воспоминаниями, но как донести до тебя это сейчас, после всего? Теперь, это сделать практически невозможно, если только… Раньше мне казалось, что я была не права в воспитании твоего отца, была мало требовательна к нему. Я все время хотела, чтобы он стал намного лучше, чем тем, каким он был, когда рос и каким он стал в конце концов теперь, но… Все теперь идет по-другому. Отец твой и мать не разговаривают с тобой уже два года, хотя средства связи сейчас доступны, как никогда. Я вижу, где и как ты живешь. Твоя семья хорошо устроилась за деньги, оставшиеся от твоего деда. Деньги, которые доставались ему тяжелым трудом, на серьезной, ответственной работе. В конце концов, он так и сгорел на своей работе, не завершив задуманные дела на благо своей страны. Я часто укоряла твоего отца в том, что он живет на всем готовеньком, что пользуется тем, чего сам не заработал. Зато теперь вы живете в комфорте, в теплой, уютной, далекой стране. Тебе теперь можно все. Ты позволяешь себе очно и заочно поливать грязью на свою бывшую Родину, на ее народ. Такая вседозволенность, такая легкость чувств, поступков, такая кажущаяся легкость бытия. Но… У тебя уже нет своей Родины, у твоих детей теперь тоже нет Родины. Да, ты сейчас, проедая и пропивая трудовые деньги своего деда, продолжаешь поносить страну, в которой родилась ты, твой муж, твои дети. В конце концов, ты поносишь память своих прадедов, дедов. Пройдет не так уж много времени, ведь человеческая жизнь – одно лишь мгновение, и до тебя, надеюсь, дойдет, что путь твой, – в никуда, но может быть, тогда будет поздно.
Теперь с высоты времени и пространства, мне трудно до тебя что-то донести, но я собираюсь, я буду к тебе приходить. Пусть это будет совсем не просто, но я постараюсь делать это, конечно, далеко не каждую ночь, но… Я постараюсь. Понимаю, что не смогли твои родные отец и мать дать тебе Веру, – это их беда. Они не смогли дать тебе то, что нужно для жизни и главное для будущего, – твоего и твоих детей. Истинную Веру. Веру в свою страну и свой народ. Поэтому, хоть изредка я буду напоминать тебе о твоем прадедушке, участнике той Великой войны, которого ты застала и хорошо знала. Я буду напоминать о бомбежках, под которые он попадал, о боях с немцами, про которые он совсем не любил рассказывать. И еще я постараюсь приходить к тебе любимой рекой твоего отца. Да, когда-нибудь, я внезапно приду к тебе в твоем неспокойном сне ледоходом разлившейся реки Оки, весной сорок второго года. Ты увидишь на льдинах…
Я верю, что все переменится к лучшему, но… Только бы не опоздать!
30.04.2023.
Наконец-то
Темно-голубая, чистая высь над головой. Там, на западе, за домами, полыхает розовый, переходящий в кроваво-малиновый закат. Зеленые, золотые, багровые кроны деревьев, ярко-красные кисти рябин. Первый снег на пожелтевшей, коричневой, местами зеленой траве. Под ногами приятно похрустывает первый ледок.
Виталий Иванович шел с радостным сердцем. Он легко нес новый тяжелый мольберт.
